Казак на чужбине. Сергей Сполох

из черных фигурок, повалившись на бок, кувыркнулась и замерла в неестественной позе у самой кромки берега. К ней стали подползать двое. Пулеметчики начали было вести по ним прицельную стрельбу, но Городин дал трудную для себя команду:

      – Отста-а-вить! Пусть подберут. Выпустите их. Они же нас выпускают…

      Шальной пулей убило пожилого ротмистра. Он всего как два дня был приписан в команду к Городину. В общей суматохе толком даже не успели узнать, как его зовут. Он с интересом повидавшего многое военного наблюдал за огневой дуэлью пулеметчиков. Этот интерес для него оказался роковым. Пуля срикошетила от металлической подржавевшей заклепки, и сменив траекторию, ударила на излете ротмистра прямо в висок.

      К Городину подбежали с докладом, но он, спустившись на нижнюю палубу, всё увидел и сам.

      – Последний убитый в Гражданской войне, – слегка наклонившись, пристально рассматривая убитого, подумал Городин, – хотя вряд ли, погрузка отставших частей продолжается и потери действительно неизбежны.

      Городин встал, отошел в сторону, всё ещё переживая нелепость случившегося, нервно вздохнул. Вахмистр штабной команды сразу к полковнику:

      – Как хоронить – то будем? Господи, Боже мой! И земля рядом, но ни ему, ни нам, туда уже нельзя.

      Городин молчал… Ответил, немного подумав:

      – Книги про море читал? – спросил он вахмистра.

      – Так точно, читал.

      – Ну, тогда возьмите у матросов брезент, зашейте в него ротмистра, и сам знаешь, как это делается, – нахмурясь, распорядился полковник.

      Пароход «Моряк» от беды подальше стал отходить в открытое море.

      Казаки с трудом нашли старый брезент. Зашили в него тело, и, приладив доску с противоположной стороны от берега, позвали Городина.

      Городин подошел, внимательно посмотрел на длинный куль, дал команду, чтобы три казака взяли карабины на изготовку. Край широкой доски стали поднимать и брезентовый куль, цепляясь за плохо оструганные доски, тяжело заскользил вниз.

      Прозвучали три залпа. С берега, словно отозвавшись, зататакал пулемет красных. Но расстояние от берега было уже настолько велико, что только одна случайная залетная пуля дзвинькнула о мачту и улетела дальше в море, никому не причинив вреда.

* * *

      Первые дни ноября 1920 года стали последними днями пребывания казаков Донского гундоровского георгиевского полка на российской земле. Казачий полк гундоровцев трижды за гражданскую войну откатывался в глубь страны от линии фронта. Первый раз, в рождественские дни восемнадцатого года, почти от Воронежа и до речки Глубокой в юрте соседней станицы Каменской, где и стали на Северском Донце в оборону до лета девятнадцатого. Второй раз – от донской переправы возле селения Коротояк, той же Воронежской губернии, и – через решительное сражение под станицей Ольгинской до самого Новороссийска. Затем, по морю – в Крым. И вот теперь, в третий раз, от Мариуполя и полей Северной Таврии, до Керчи.

      За один тяжелый и мучительный переход