Хроники всего мира: Время расцвета. Ольга Николаевна Савкина

то новые винты, то улучшения в каркасе дирижабля.

      – Бумаги?

      – Ну вот, письмо. – Изабелла протянула почти несмятый конверт. Цеппелин покрутил его, увидел штемпель: Шторков.

      – А‑а‑а! Это, знаешь, даже забавно. Какая‑то гимназистка просится на работу. Люблю, говорит, небо, а вы только им и занимаетесь. Давайте заниматься вместе, согласна, мол, на любую работу.

      И снова склонился над тетрадью. Супруга смотрела на него внимательно, словно ждала продолжения. Но граф уже увлёкся, чертил самозабвенно, так, что чернила летели.

      – А ты что? – поторопила она в ожидании развязки.

      – А что я? – Граф опять поднял голову от бумаг. – На что мне помощница? И чем ей платить?

      – Ферди, иногда ты не видишь дальше собственных усов! Ты сказал, что она гимназистка. Значит, ей можно платить минимальную оплату. Фрау Шефер в своём ателье платит белошвейкам десять марок в неделю. Думаю, по навыкам помощницы будет понятно, но начать можно и с пяти. Жить она будет пока что в казармах, комнаты есть. Столоваться будет вместе со всеми. Тебе шестьдесят восемь лет, сколько можно самому бегать на телеграф?!

      – И что, я ей только за телеграф буду платить пять марок, милая? – Цеппелина начинала веселить эта ситуация. Изабелла редко настаивала на своём, и сейчас он не понимал, отчего жену так заусило.

      Супруга подняла глаза к потолку, всем своим видом выражая, как недалёк тот, с кем она ведёт разговор:

      – И за телеграф. И за горячий обед. И за все документы. Я не забыла, как ты писал те десять тысяч писем по всей Германии с просьбой помочь. Господи! Десять тысяч! Меня до сих пор в дрожь бросает. Пусть приведёт в порядок то, на что у тебя не хватает времени. Штаб‑квартиру, в конце концов, пора открыть! Ты хочешь серьёзного отношения, а министерских чиновников водишь в ангар или к нам в дом. Это, по‑твоему, уровень?

      – Белла, должный уровень должен быть у дирижабля, а не помещения.

      – Не зря в народе говорят – человека делает одежда. Когда ты уже поймёшь, что чиновникам нужен соответствующий приём? Будь твой корабль хоть тысячу раз хорош, транспортный инспектор не пригласит сюда министра, а тот – кайзера.

      Цеппелин отложил перо, отодвинул тетрадь, откинулся в кресле.

      – Ну ладно, будем считать, что доводы я услышал. А на самом‑то деле ты почему хочешь, чтобы я её взял? – Глаза его смеялись.

      Изабелла вздохнула, взяла отобранное бельё, пересекла комнату и взялась за ручку двери:

      – Потому что этой девочке не отбили желание мечтать.

      Граф ещё долго смотрел на закрывшуюся за женой дверь, думал о чём‑то. Пододвинул к себе бумаги, взял перо. Посидел, глядя в чертежи. Нарисовал птицу.

      * * *

      Прошло полторы недели, и вот на причале стоит девушка. Пока шёл, дальнозоркими глазами рассматривал: высокая, лицом напоминает лисичку, голубые глаза щурятся от искр на воде, едва заметные веснушки раскидало по острому носику, небольшие тени залегли