Гроза. Ангелина Алексеевна Мирошина

травы, где-то свою жирафью шею вытянула цапля, оглядывая зеркало воды. Одни рыбы хранили безмолвие. Хотя кто знает, может быть, у них есть свой подводный язык, недосягаемый для слабого человеческого слуха. Возможно, рыбы только и делают, что поют, горлопанят на все лады и шепчутся, проплывая стройной стайкой. Правда, в силу своей короткой памяти рыбы были бы склонны часто терять нить разговора и перескакивать с темы на тему, не замечая важных деталей, но это уже формальности. Так уж устроен их мозг. Если же не вдаваться в подробности по поводу рыбьего диалекта, то на закрытом от посторонних глаз островке земли расположились два смелых рыбака – дед и внук. Они подыскали место, где уже лежало широкое бревно и в ил была воткнута рогатая палка – подставка для удочки. Недолго думая, они решили воспользоваться благом цивилизации и лишь воткнули рядом с имеющейся рогаткой еще одну. Теперь можно было ловить рыбу, не опасаясь выронить удочку в реку, уснув в ожидании клева. Под ногами рыбаков туда-сюда шныряла рыжая собака. Циля с интересом изучала новое место и, полагаясь на свои инстинкты, искала что-нибудь съестное. Она шла вдоль берега, уткнувшись носом в ил и грязь, тщетно стараясь вынюхать бобра или утку. Лайка не желала отказываться от своих охотничьих привычек и за милую душу перекусила бы горло желторотому пушистому птенцу. От одной мысли об этом ее пасть наполнялась слюной. Однако испуганный оклик маленького хозяина заставили ее вернуться обратно. Оказывается, пока Владимир обустраивал место для рыбалки, Циля ушла так далеко, что по пути назад ей даже пришлось немного плыть. Собака не хотела расстраивать маленького человека, поэтому решила полежать у его ног, ведь уткам от нее все равно не спрятаться… Она лишь изредка поднимала грустные глаза и разочарованно вздыхала, непонимающе разглядывая лицо Ивана, а затем опускала голову на вытянутые вперед лапы и закрывала глаза, засыпая. Начеку оставались лишь острые ушки-пики. Они стояли торчком и поворачивались в сторону шелестящего рогоза или неугомонной стрекозы, вертевшейся над мордой Цили. В конце концов собака не выдержала и съела обидчицу, даже не почувствовав ее вкуса. Стрекоза была настолько щуплой, что Циля проглотила ее целиком, еще пребывая в полусне. Иван не ругал копошившуюся у его ног собаку, все его внимание занимал красный поплавок, равномерно покачивавшийся на водной глади. Мальчик с предвкушением вглядывался в его колебание и выжидал момент, когда он наконец затанцует на речке. Красный буй никак не хотел двигаться с места. Слабое речное течение лишь слегка тревожило его непоколебимую позицию, поворачивая его с боку на бок, точно неваляшку. Ничего более не происходило. Иван был терпелив, поэтому не ерзал, как это сделал бы другой мальчик на его месте. Он брал пример с увлеченного деда, который старался направить поплавок в нужное место и привлечь внимание рыбы, слегка потряхивая удочкой, а значит, и червяком в толще воды. Владимир не ловил на блесну, однако даже без сверкающей приманки он вскоре почувствовал,