Искатель истины Данила Соколик. Антон Волков

что это за кинжал? – спросил Данила, вглядываясь в рукоять, – Необычная гравировка.

      – Это его личный был, – сказал я. – Он нам угрожал сначала этим ножом, но Тарзан его выбил. Потом Суслов, экскурсовод группы, сказал мне поднять его и принести сюда.

      – А куда ты его положил?

      – Да вот, под свои мольберты, чтоб никто случайно не нашел.

      – И Суслов был с тобой?

      – Да, он и открыл дворницкую. Но я вот, что хочу сказать важное – он умер еще до того, как в него всадили нож.

      Данила нахмурился.

      – Если он умер до того, как его ударили ножом, зачем его вообще били ножом? – спросил он.

      – Да я вот и сам этого не понимаю! Тут одна загадка на другой.

      – И как он умер тогда, Иван? – спросил Данила.

      – Я не совсем правильно выразился – он не умер, а умирал на моих глазах.

      Я рассказал про все ухудшающееся состояние жертвы во время экскурсии и описал его смерть.

      – Когда он упал на пол, у него все еще был пульс, хотя говорить он уже не мог.

      – А потом? Его ведь ударили ножом не в твоем присутствии? Почему ты вышел из дворницкой?

      Я рассказал об упавшей раме и безумном крике, огласившем двор. Данила некоторое время стоял в задумчивости. Затем кивнул в направлении жертвы.

      – А когда ему отрубили палец на ладони? Полагаю, не во время экскурсии?

      – Нет. Он его вчера случайно сам отрубил болгаркой.

      – Откуда ты знаешь?

      – Он сам мне рассказал. Мы пришли на экскурсию раньше всех.

      – А эта рана открывалась во время экскурсии? Бинты выглядят свежими.

      – Да. Он напал на Суслова, нашего экскурсовода, и рана закровоточила. Илона Василькова – женщина-врач из группы – меняла ему повязку.

      Данила какое-то время обдумывал мои слова, а затем щелкнул пальцами, словно ему пришло что-то на ум, и сказал:

      – Есть всего два возможных объяснения его смерти. Одно из них маловероятно. Но мне нужно больше информации. Скорей – нам нужно спешить!

      В этот момент я был поражен его взглядом. Вид у него вдруг стал какой-то нечеловеческий: как у хищного животного – ястреба или волка, почуявшего запах крови. Но прошла секунда, и на лице снова было спокойное выражение, хотя и все равно с какой-то манией в глазах. Он быстрым шагом покинул дворницкую. Когда мы спускались, я не вытерпел и спросил:

      – Ты сыщик или следователь получается?

      Он быстро оглянулся, лицо его выражало огромное презрение.

      – Нет ничего более вульгарного, чем слово «сыщик», а от «частного детектива» веет дешевым чтивом. Я лишь искатель истины, не более того.

      Не более того?! Как ни крути, а он все-таки умел придать себе значимость. Но в то же время его слова не выглядели просто позерством. Когда он загорался вот так, его энергетика заряжала энтузиазмом окружающих. Уверенность Данилы и его стремление узнать правду передались и мне – через его слова и поступки.

      Клыгин обносил вход в дворницкую сигнальной лентой, чтобы за нее не проходили пытливые жильцы, которых