Сильнее боли. Андрей Буторин

же, – с усталым удивлением подумала Галя, – у рохли получилось!» Впрочем, чему там было удивляться – до их города оставалось от силы полсотни километров, билет и стоил-то, наверное, рублей десять-пятнадцать, не больше тридцатника за двоих, а тут он проводнице стольник посулил. Тем более, ночью, остановок больше не будет, проверяющие не сядут… А собственно, какая разница? Ну, получилось – и получилось. Главное, что через час она уже окажется дома, увидит Костика и забудет навсегда и про Тараса, и про сегодняшний… нет, уже вчерашний, «экзотический» вечер. А еще бы поспать хоть чуть-чуть до работы… Забыться. Да-да, именно так – забыться и забыть. И начать жить сразу из «позавчера» в «завтра», вырезав из вялотекущей киноленты жизни кадры «вчера» и на всякий случай «сегодня». Не из той они, как говорится, оперы. Слишком сильно отличаются по сюжету от основной канвы. Напутал что-то, видать, господин Режиссер.

      Галя продолжала думать об этом, уже сидя на полке набирающего скорость вагона. И не заметила, как мысли плавно, без перехода, перетекли в сновидения, вобрав в себя признаки псевдореальности, словно губка воду. Появился цвет, звук и даже запах. Цвет – голубовато-желтый лунный квадрат на обоях, звук – громкое в гулкой тишине тиканье будильника, запах – тяжелый, больничный: немытого тела и лекарств.

      Она почувствовала странную слабость в теле, словно онемевшем, ставшем вдруг чужим. А потом… Воспоминания о вчерашнем вечере, о котором она так старалась забыть, хлынули неудержимым потоком. Да еще как – в подробностях, до мельчайших деталей, словно сознание захотело вдруг пересмотреть записанные в подкорке кадры – те самые, что Галя собралась из этой «киноленты» вырезать…

      – Просыпайтесь, приехали! – раздался над ухом неприятно скрипучий голос. Похожая на суковатую палку проводница – худющая до крайности, лицо в бородавках – застыла в проходе, переводя взгляд с Гали на сидящего напротив Тараса и обратно. – Ишь, разоспались. Хотите ехать дальше, платите. Нечего тут…

      – Мы выходим, – подскочила Галя, почувствовав, что поезд ощутимо замедлил ход. Тарас тоже поднялся. На лице его читалось недоумение, будто со сна он не мог понять, куда попал. Или что-то мучительно пытался вспомнить. Гале и самой неожиданно подумалось, что и ей тоже надо вспомнить что-то важное… То, что приснилось за эти полчаса? Но ей ничего не снилось… Или снилось? Откуда-то выплыл вдруг запах лекарств, и в то же мгновение голову пронзило кинжалом острейшей боли. Застонав, Галя рухнула на полку и сжала виски ладонями.

      – Что с вами? – наклонился к ней Тарас.

      – Го… голова… – еле выговорила Галя.

      Тарас обернулся к проводнице:

      – Дайте скорее таблетку! У вас же должны быть…

      – У меня что, аптека? – проскрипела та. – Меньше пейте, ничего и болеть не будет. Давайте, живехонько отсюда! Стоянка три минуты… Не выйдете, позову начальника состава.

      Поезд скрипнул тормозами и остановился. Проводница, оглядываясь через