Перекрёсток. Игорь Ларин

Я думаю, не было суждено.

      Не отмерено кем-то и согласие не получено,

      Ни на земле, где всегда царит равнодушие, –

      Да, видимо, и на небе, где тоже есть серые и заблудшие –

      Ангелы падшие, пасущие такие же души.

      А может, зависть и злость давит кого-то и душит?

      А может, хочется унизить поэта и мольбы его слушать…

      Этим, кто подписывает бумажки и дарует визу,

      Ставит штампики с серьёзным лицом для вида.

      А за этими корочками и маленькими листочками

      Чья-то жизнь понапрасну перечёркнута строчками,

      Обретающими жуткий смысл своей каллиграфией.

      Для кого-то рутина, а для него приговор – эпитафия.

      Для поэта, давящегося сухими слезами,

      Проглотившего стон, уткнувшись в подушку глазами.

      И сердце, почти задушенное инфарктами,

      Да и без них ранимое и битое разными фактами.

      Фатально преподносимые и горестно ожидаемые,

      Но всегда невыносимые и скандальные!

      Тебе что-то подарено и отобрано что-то,

      Как оценить дары и то, что ушло безвозвратно?

      И это не подтвердить математическими расчётами,

      И не обсудить при личной встрече – приватно.

      А может, вымолить у гадалки и звездочёта

      Или сухими щелчками сбросить костяшки на счётах…

      Вот мне, к примеру, уже пятьдесят девять.

      А что он, Иосиф Бродский, сумел бы сделать

      За подаренные ему, а не мне три года?

      Будь это милость божия или просто природа.

      Случай, желание или уже усталость.

      А три года – целая тысяча дней или всё-таки малость?

      В нашем водовороте и безумной гонке событий.

      Не скажет никто… и зачем? Всё равно нам не быть… им.

* * *

      Поэзия как зеркало души –

      Ей не нужна молва аудиторий:

      Общенье, книги, пестрота историй…

      Услышал – если сможешь, напиши.

      Образование Есенина – семь классов,

      И Пушкин аттестатом не блистал,

      В ученье Маяковский не был асом,

      А Бродский, не осилив восьмилетку,

      Одет во фрак и белую жилетку,

      В Стокгольме с блеском лекцию читал,

      Как лауреат словесности изящной.

      Так, значит, дело не в учёбе зряшной,

      Феномен в чём поэта, подскажи:

      В начитанности, света предпочтеньи,

      Ведь точно не в зубрежке и ученьи,

      А может, в состоянии души?..

      В незримом, чутком, остром восприятии

      Того, что неподвластно общей братии,

      Весь интерес которых в прибылях лабазных?

      А здесь – и лёгкость, и особенность ума,

      И тонкость мыслей, чувств разнообразных,

      А может, здесь виновница она –

      Та женщина: любовь, подруга, муза,

      Которой, кажется, поэт любезен стал,

      С которой он взойдёт на пьедестал

      Иль будет мыкаться и станет ей обузой…

      Не знаю и не подскажет вам никто,

      За что боготворим и любим их …поэтов,

      За жертвенность, за ранние уходы,

      За неуменье жить, терпеть невзгоды …эстетов.

      За то, что пишут до петли, до выстрела в висок,

      На дюйм от смерти и на волосок.

      Их любят женщины, за ними ходит слава,

      Но это всё пустое – суета, отрава!

      Со временем вскипит и выйдет боком,

      Так популярность нам грозит уроком –

      Дороже, уваженья, денег, криков «браво»,

      А муза как пришла любовницей, забавой –

      Так и уйдёт, оставив вас ни с чем,

      Ну разве несколько томов помогут тем,

      Кто прочитает, вас понять и оценить,

      И струн аккорд прощально отзвенит…

      Портрет

      У меня стойкое дежавю последнее время.

      Помню книги, прочитанные давным-давно.

      Например, Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея» -

      Копия нашего времени, ну просто одно в одно…

      Как и там персонаж «замороженный» не стареет,

      И портрет его никому не показывают.

      А книгоманы знают, что он, как зараза, дремлет.

      Стоит на мольберте под тряпкой, смердит и преет,

      А его «дубликату» спа и подтяжки лица заказывают.

      Копит