Измена. Одиночество вдвоем. Лана Полякова

моих мальчишек – Николай Васильевич – не только занимался со своими воспитанниками спортом, но и приучал их к ответственности, к режиму и к внимательному отношению к своей жизни. Да что там говорить! Он даже школьные дневники проверял. А за двойки и замечания по поведению заставлял лишний раз подтягиваться или отжиматься.

      Очень полезный человек для воспитания мальчишек. И поэтому я привела к нему и второго своего сына.

      Юрочка показывал вполне серьёзные результаты на соревнованиях. Он был у меня более практичным и спортивным мальчиком, нацеленным на результат. А Женя – его почти полная противоположность. Младший Женечка у нас художник. Он рисует всегда. И для него эти занятия – как физическая культура, а не спорт.

      Секция располагалась на Шаболовке. Пока доехала через половину Москвы, я успокоилась. Да и мальчишки своим перечислением трудовых подвигов отвлекли от изматывающих мыслей.

      Николай Васильевич встретил меня с радостью и, проводив ребят переодеваться, спросил, как я отношусь к тому, чтобы Юра в этот сезон поехал в спортивный лагерь в качестве помощника тренера?

      Очень хорошо отношусь! Значит, определились – июнь в лагере, а июль у бабушки на море.

      Можно сказать, что детей на лето я пристроила.

      – Оля? Ты дома? Мне необходимо дружеское плечо, чтобы поговорить! Жди! – позвонила я своей старой подруге и по совместительству соседке по даче.

      Олька, обманчиво хрупкая блондинка с голубыми глазами, встречала меня в халатике, зевая. Пройдя в квартиру, я окунулась в умопомрачительный запах свежемолотого кофе и, словно заворожённая, пошла за по следу этого запаха на кухню.

      – Что у тебя случилось? – спросила, посмеиваясь, подруга, наливая мне вожделенного напитка.

      – Оль. Я не знаю, что подумать. Вернее, я из последних сил пытаюсь придумать другие оправдания. То есть я не хочу верить, – пыталась начать я разговор.

      Было невыносимо стыдно отчего-то. Будто это я, забыв обо всех своих обязательствах, словно трусливая тварь бежала от семьи. Как будто в том, что Лёшка сбежал, была моя вина.

      Как же глубоко укоренилось в нас: стыдно быть брошенной!

      Все мои так тщательно гонимые мысли и эмоции посыпались на меня потоком. За прошедшие сутки я переосмыслила, пожалуй, всю свою жизнь и пришла к неутешительным выводам.

      Отчего так получается, что даже за явную вину и предательство близкого я чувствую стыд так остро, будто виновата я? Будто это я подтолкнула взрослого и зрелого человека к подлости?

      – Что ты мнёшься? Не похоже на тебя. Говори уже, что случилось? – спросила подруга, отпивая крошечный глоток обжигающе горького кофе из маленькой изящной чашечки и звякнув блюдцем.

      – Алексей сказал мне, что у него есть давно любимая женщина, – ответила я.

      – Он всё-таки смог признаться тебе? – Ольга вздрогнула, кофе выплеснулся на стол и растёкся грязной отвратительной лужей, пачкая всё, к чему прикасался. Уродуя мраморную белизну кухонного кафеля и безупречный халатик теперь уже бывшей подруги.

      Шестая