Дурила. Катерина Раюшкина

28, квартира 90. Сашке показалось, что он знал этого мужчину.

      Жизнь Анны была такая, что, расскажи кому-то о ней, покрутили бы у виска: «Эта женщина сумасшедшая! Федора ей сам Бог послал, чтобы спасти». Анна плевала на это, как и на мораль. Она так близко подступила к внутренней пропасти – своему темному я, что готова была расправить руки и полететь вниз, как птица с перебитыми крыльями. Она считала, что это ее выбор, на который имеет право.

      Неподалеку высилась церковь. Сашка любовался куполом, покрытым сусальным золотом, и вспоминал, как однажды побывал в ней.

           * * *

      Одиноко возвышавшаяся над деревней церковь могла вместить около ста прихожан. Сашка никогда не видел там много людей. Однажды он тайком от семьи попал на службу. Молодой священник, облаченный в белый подризник и зеленую епитрахиль, протяжным бархатным басом читал: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».

      Пожилые прихожанки, среди которых были баба Маня и баба Клава, опустив глаза, старательно осеняли себя крестом. Сашка так же усердно перекрестился, чтобы не выделяться. Взгляд его устремился наверх. Плохие мысли больше не терзали. Стало хорошо, и храм Божий представился волшебным местом, в котором что ни попроси – получишь. Такой энергетики Сашка никогда и нигде не ощущал – тонкая и живая. Душа норовила вырваться из тела и взмыть под купол.

      Христос вызывал у Сашки уважение, каким пользуется авторитетный взрослый у подростка. Но один вопрос не давал покоя – действительно ли Иисус сын Божий, спасший род человеческий, или просто один из мастеров, о которых Сашка слышал от матери? Они тоже творили чудеса: избавляли от болезней и воскрешали.

      Сашка вышел из церкви, одурманенный молитвами и ладаном. Воздух казался другим, будто парень по-настоящему никогда не дышал. Жалобно взывали двое бородатых попрошаек. Кожа у них была смуглая, прокопченная. Носы лоснились от пота.

      – Подайте, кто может…

      – Подай, парень, сколько не жалко, – повторил один из них.

      – Да тебе зачем деньги нужны? На опохмел не хватает? Рожа опухшая! – перебил другой.

      – Ты себя в зеркало видел?

      – Я тебе сейчас покажу!

      – С тебя взять нечего, кроме анализов.

      Бытовая перебранка показалась Сашке гротескной. В голове уже не звучали молитвы, туман от ладана рассеялся.

      Поодаль от хамов сидел мужчина, тихий и едва заметный. Склонившись над книгой, он не просил милостыню. Однако в целлофановом пакете желтели десятирублевые монеты.

      – Извините. Что вы читаете? – робко обратился Сашка.

      Мужчина поднял уставшие прищуренные глаза. Несмотря на зрелый, еще не старческий возраст, в его взгляде можно было распознать бунтаря.

      – Семнадцатая кафизма…. Воздай рабу Твоему, оживи меня, и сохраню я слова Твои.

      – Вы часто в церковь ходите?

      – Одно время послушником был. Но решил оставить свою келью