Дурила. Катерина Раюшкина

И даже Сашка не избегал их общества.

      – Сынок, – обратился отец, – у тебя сегодня особый день. Ты чувствуешь ответственность?

      – Конечно.

      – Я всегда знал, что для семьи ты на все способен.

      Сашке стало неловко от этих слов, которые давили, как тапок таракана. Но виду Сашка не показал.

      – Конечно, – повторил он.

      Отец с любовью потрепал его по голове. Сашка стойко это выдержал. А как хотелось его оттолкнуть!

      В погребе Настя и Сережа подготовили все к ритуалу. На полу в определенном порядке расположились деревянные фигурки божеств. Пленник был раздет догола.

      Время в ту ночь для Сашки тянулось крайне медленно. Он думал лишь о том, что побыстрее бы все закончилось. Но ритуал не только не завершался, он еще даже не успел начаться.

      Благовы облачились в ритуальную одежду – сарафаны и рубахи – те самые, что носили их предки много веков назад. Сашка не мог терпеть этот запах, который как можно быстрее хотелось смыть с себя.

      – Род наш Всевышний, – шептали Благовы. – Мать-прародительница Прасковья, славим тебя, явись к нам и управляй нами. Все, что у нас есть, все ради тебя, во славу тебе. Прими нашу жертву и даруй нам жизнь.

      В полутемном помещении замелькали тени. Сашкина рука с ножом задрожала. Было настолько страшно, что несколько раз он зажмурился. Мать уже что-то лепетала на языке, которого Сашка не знал. Все остальные пребывали в экстазе, их глаза горели одновременно безумно и умиротворенно. Тела были расслабленными и совершенно не слушались их.

      – Мы готовы принять жертву, – сообщила не своим голосом Татьяна.

      Сашка сжал рукоятку ножа. Семья воодушевленно на него смотрела. Какая ответственность! Так трудно справиться с волнением! Как только Сашка занес нож над пленником, у того неожиданно, как утром, вспорхнули ресницы. Сашка застыл в растерянности. Во взгляде парня не было ни страха, ни боли, он словно смотрел в вечность, и она отвечала ему взаимностью.

      – Давай! Давай! Давай! – скандировала семья.

      Тут у Сашки окончательно подкосились ноги. Нож звонко брякнулся. А вслед за ним рухнул и Сашка. Последнее, что он услышал, как отец презрительно сцедил:

      – Дурила!

      Сашка очнулся утром, когда солнце уже палило в чердак. Настроение было паршивое. Не хотелось показываться родственничкам на глаза. Он прислушивался к звукам и разговорам. Внизу гремели посудой, что-то неразборчиво говорила мать. Умереть на чердаке от голода – так себе перспектива, и Сашка решился спуститься.

      – Как самочувствие? – через губу спросила мать.

      – Нормально. Где папа?

      – В магазин поехал.

      Сашка налил себе чаю. Мать напряженно молчала. Тут со смехом некстати ввалились Настя и Сережа. Увидев брата, они посмурнели.

      – Тютя, – фыркнула Настя.

      – Как обычно, все за тебя делаем, – подхватил Сережа.

      – Простите, что так получилось, – набрался сил Сашка.

      – Ты