Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот. Пьер Незелоф

от гнева, господин де Ла Вогийон поклонился и, не сказав ни слова, ушел, пятясь.

      – Вы видели, Луи, – с торжествующим видом обратилась Мария-Антуанетта к мужу, – этот уж точно больше не станет нам досаждать. Разве вы не довольны?

      Дофин с тревогой посмотрел на жену. Эта живость, быстрота в решениях вызывали у него ощущение дискомфорта.

      – Вы правильно поступили, – сказал он, – но, возможно, были слишком суровы.

      – Так было нужно, мой друг. Бросьте! Оставьте вашу кислую мину! Я с удовольствием вижу, что мы созданы, чтобы поладить. А поскольку в скором времени заживем в интимной дружбе, нам пора откровенно поговорить. Так нам было бы легче исправить свои мелкие недостатки. Хотите, чтобы мы устроили этот душевный экзамен?

      – С удовольствием, Антуанетта. Вы со своей стороны в чем можете меня упрекнуть?

      – В немногом, но все-таки: вы по любому поводу ругаетесь. Ежесекундно оскорбляете Господа и его святых; у меня от этого дрожь по телу…

      – А вот мой предок Генрих IV… – возразил дофин.

      – Вы очень сильны в истории, я знаю, но, послушайте меня, оставьте ругательства слугам… Теперь другой момент, Луи. Вы грязнуля…

      Наследник престола возмутился:

      – Грязнуля?! Странно это слышать от вас, которая до ужаса боится воды.

      – Может быть, – согласилась обиженная Мария-Антуанетта. – Но я если не моюсь, то потому, что хочу досадить госпоже де Ноай. А вы? Вот вчера вы сели за стол, весь усыпанный штукатуркой и с руками как у угольщика… фу!

      – Ну, наверное, я спешил, – пробормотал пристыженный дофин.

      – Пусть так, но, надеюсь, впредь вы станете лучше следить за собой. И потом, раз уж мы заговорили о столе, примите от меня совет, хоть и неприятный. Сделайте над собой усилие, чтобы есть опрятнее. Вы пускаете слюну на жабо. Вместо того чтобы постоянно глотать пищу, улыбайтесь, скажите что-нибудь, продемонстрируйте свой ум, знания, это поможет желудку. А так только на этой неделе у вас уже дважды было несварение.

      – Да, но я принял сыворотку и слабительное.

      – Я предлагаю вам лучшее средство. Вплоть до отмены этого распоряжения я запретила подавать вам пирожные. Они вам противопоказаны.

      Дофин подпрыгнул, в его глазах блеснул гнев.

      – Вы это сделали? – переспросил он. – Не посоветовавшись со мной? Я так люблю пирожные… я вам запрещаю…

      – Это для вашего же блага, мой друг, позже вы скажете мне спасибо.

      Она улыбалась, глядя ему в глаза. Он потупился и пробурчал:

      – Значит, вы здесь командуете?

      – Боже упаси, Луи, но согласитесь, что я поступила, как подобает доброй супруге… Впрочем, я вижу, что утомляю вас… На сегодня достаточно, можете идти осматривать ваши экипажи.

      Не заставляя повторять, дофин развернулся и направился к двери.

      – Вы не поцелуете меня перед уходом? – спросила Мария-Антуанетта.

      Хмурый, но покорный, он вернулся, неловко поцеловал жену в подставленную ею щеку и широкими шагами ушел.

      Глава