Башня поэтов. Анвар Исмагилов

пел и бражничал:

      лихо Бог тебя слепил,

      не мудрил, не важничал.

      За версту видна фирма

      гордеца российского,

      нет, не вышибла тюрьма

      звёздного и чистого.

      Был ты грозный диссидент,

      бубен Солженицына,

      а теперь ты отсидент —

      отвали, милиция!

      Перестроим всю страну

      справа по два – ротами!

      Перекрасим старину

      с бабохороводами.

      Обнимайся, коммунист,

      с дьяконом и батюшкой —

      ты теперь морально чист,

      приумолкла варежка.

      Разбегайся, кто куда,

      член с корреспондентами!

      Пятый год идёт орда,

      в лозунги одетая.

      Нам же, милый Александр,

      хлебушка да небушка,

      древний башенный фасад…

      И как пела девушка…

      Беззаботен был наш чай

      пред бедой грядущею.

      Кто продаст – поди узнай,

      все под Божьей руцею.

      По воде пошли круги —

      счастье камнем кануло.

      Где-то подпись есть руки,

      плоской, словно камбала.

      Где же свидимся, мой друг,

      в матушке-Рассеюшке?

      Боль былого, дым разлук

      разведёшь, рассеешь ли?

      До свиданья, как всегда!

      Может быть, до скорого…

      Вся История – вода

      в протоколе участкового!

      20 декабря 1989 года, Тюмень, улица Пароходская, 34, кв. 1 (конспиративная квартира Тюменской организации РСДРП (б) в 1904–1909 гг.)

      Семейная жизнь

      Пьеса-диалог

      Кате

      Она:

      Ах ты, клистирная трубка!

      Ах ты, заморыш чердачный!

      Веялка ты, молотилка,

      уши торчат, как у зайца,

      зенки ну точно коровьи,

      норовом ты в бригадира,

      а по зарплате ты сторож!

      Выпить и то не умеешь —

      сразу бежишь к унитазу…

      Куришь, как два паровоза,

      трубку сосёшь, как младенец.

      Что ты опять там задумал?!

      Что ты уткнулся в роман свой?!

      Тоже мне, Бродский Эмильич,

      старший отец Пастернака!

      Восемь рублей до получки,

      Пашка порвал на заборе

      школьную форму, поганец!

      Каша опять подгорела…

      Что ты молчишь?

      Отвечай мне!!! Любишь меня или нет?!

      Он:

      Солнце моё золотое!

      Мой одуванчик весёлый,

      деточка, ласточка, дочка,

      скоро настанет погода,

      та, что ты любишь, я знаю —

      будет сиять на закате

      жёлтое мягкое солнце…

      Ты ведь такая же, правда?

      Помнишь восьмое апреля

      семьдесят пятого года?

      Дай поцелую тебя!

      Оба: (тихо поют, обнявшись)

      Все в этом мире проходит,

      только не мимо, а вместе,

      мы погружаемся в воды

      тихих вечерних созвездий.

      Там, на краю Океана,

      лунная в небо дорога.

      На одеялах