Стать верным, или Опрокинутый ад. иерей Алексий Тимаков

ли они претендуют на то, чтобы за них, самих по себе, можно было отдать жизнь.

      Бармен: Но про веру, про настоящую веру, Вы практически ничего не сказали.

      Старик: Если ты заметил, я нередко ссылаюсь на интуицию, ибо у меня не всегда есть жёсткие аргументы, подтверждающие верность выдвинутых положений. Но есть надежда на то, что высказанная мысль, пропущенная через себя, найдёт отклик в твоём сердце как некая безусловность. Я хорошо понимаю, что интуиция является основой веры.

      Бармен: И однако ж Вы не ставите её в один ряд с этой триадой?

      Старик: Не совсем так. Вера, безусловно, самое важное, что есть у человека. Но она может быть велика, а может быть мелка.

      Бармен: Мелка, но при этом – с амое важное? Это как: мелко, но важно?

      Старик: Сколь бы ни мелка была вера, для человека – это самое высшее, что у него есть. Но можно веровать в Бога, а можно в идола. Фанаты без кумиров жить не могут… Лет двадцать тому назад у одного паренька на ранце я прочёл надпись: «Мы не верим в Бога, мы далеки от храма, зато мы свято верим в московское “Динамо”»… Для него это было очень важно!

      Бармен: Ну, мы же в нашей стране живём без веры? Господствующей точкой зрения является атеизм.

      Старик: Атеизм, хоть он и называется научным, – это всё равно вера. Вера в то, что Бога нет. Но в нашей стране раньше была идеология построения идеального государства, где от каждого по способностям и каждому по потребностям…

      Бармен: …которая успешно развалилась…

      Старик: Поэтому я и говорю, что вера может быть разновеликой. Но всё равно это то, что движет человеком. Я понимаю веру прежде всего как доверие, как доверие абсолютному и безусловному Богу. Это вера Авраама. Есть ещё один вариант веры: вера как дерзновение. Это вера Иакова. Лучше всего этот вариант веры обосновал, насколько я помню, Мартин Лютер: «Если не я, то кто?!» Он, правда, добавил необыкновенно смиренное и верное: «О, Господи!»[15]. Он был протестантом, но сказал правильные слова, и не сослаться на него как на первоисточник я не могу.

      Бармен: Но ведь понятно, если потребуют обстоятельства, не рассуждая отдадите жизнь за свою веру?

      Старик: Ты прямо как Жванецкий: «Вот если б все на мине подорвались, но об этом можно только мечтать!»[16] Как я себя поведу в той или иной ситуации, не знаю. Хотелось бы, чтобы не было никаких колебаний… Но ведь и бесы веруют, и трепещут (Иак. 2:19). Богу я доверяю, потому что Его люблю. А бесы – нет! Но до какой степени я Его люблю, проверяется только в горниле испытаний. И по-настоящему верует только тот, кто эти испытания прошёл. Поэтому «вера – любовь» вполне приемлемое отождествление.

      Бармен: То есть только любовь к Богу определяет веру?

      Старик: С моей точки зрения – да! Или к идолу: «Динамо»-то, в конце концов, тот паренёк любил! А разделяешь ты эту точку зрения или нет – твоё дело! Но я также воспринимаю Бога как Истину и понимаю, что моя вера в Него не может восприниматься мною

15

По сути своей, первоисточником такой веры – веры как дерзновения – я вляется патриарх Иаков, выкупивший у своего брата первородство за чечевичную похлёбку, ибо тот не способен был нести на своих плечах такой груз (см.: Быт. 25:29–34). И вот это: «О, Господи!» – существенно важно.

16

«Военная кость» // Жванецкий М. Избранное. М., 2017. С. 224. (Библиотека всемирной литературы).