Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира. Валерио Массимо Манфреди

Беройской.

      – Отправляйся. Я позже к вам присоединюсь.

      – Хорошо. Привет прочим, и пусть Евмен позаботится о Перитасе.

      – Будь спокоен, – заверил его Гефестион и убежал.

      – Не меньше одной кости в день! – крикнул вслед Александр. – Для зубов!

      Друг махнул рукой в знак того, что понял, и скрылся в конюшне.

      Олимпиада была уже готова. Она собрала волосы в узел, надела кожаную безрукавку и иллирийские штаны; за спиной висели две переметные сумы с одеждой и запасами и мешочек с деньгами. Вслед за ней с плачем выбежала одна из служанок:

      – Но, царица… Царица…

      – Вернись в дом и закройся в комнате, – велела ей Олимпиада.

      Александр дал ей повод лошади.

      – Мама, где Клеопатра? Я не могу уехать, не попрощавшись с ней.

      – Она послала служанку предупредить меня, что ждет тебя во дворике дома для женщин, но ты знаешь, что каждое потерянное мгновение может оказаться роковым.

      – Я быстро, мама.

      Он надел капюшон и побежал туда, где дожидалась сестра, бледная и дрожащая, все еще в праздничном наряде.

      Увидев брата, Клеопатра со слезами обхватила руками его шею:

      – Не уезжай, не уезжай. Я попрошу папу простить тебя, я брошусь к его ногам, и он не сможет сказать «нет».

      – Где он сейчас?

      – Его отнесли в его палаты.

      – Пьяного?

      Клеопатра кивнула.

      – Нужно бежать, пока он не пришел в себя. Мне здесь уже не место, и нашей матери – тоже. Я напишу тебе при первой же возможности. Желаю тебе добра, сестренка.

      Клеопатра снова разрыдалась, еще отчаяннее, чем прежде, и Александру пришлось силой вырваться из ее объятий.

      – Когда я снова тебя увижу? – крикнула ему вслед девушка.

      – Когда соблаговолят боги, – ответил Александр. – Но ты всегда будешь в моем сердце!

      Он побежал на место встречи с матерью.

      – Поехали! – воскликнул он и, взглянув на нее, улыбнулся. – Мама, ты прекрасна. Похожа на амазонку.

      Олимпиада покачала головой:

      – Мать всегда прекрасна в глазах сына. Но все равно спасибо, мальчик мой.

      Она легко вскочила в седло и пришпорила коня. Александр тоже ударил пятками Буцефала, и они рванули в галоп.

      Беглецы держались подальше от торных путей и свернули на проселочную дорогу, по которой Александр порой катался, когда жил в Миезе. До наступления темноты мать и сын успели без происшествий проделать немалый путь.

      Пару раз они останавливались, чтобы дать передышку коням и напоить их, но под конец добрались до большого леса, покрывавшего Эордею и долину Галиакмона, где нашли убежище в пещере с журчащим родником, и Александр отпустил коней попастись. Здесь мать и сын развели костер из хвороста, используя для добывания огня лук и деревянный стержень.

      – Этому меня научил Аристотель, – объяснил Александр. – Трение порождает тепло.

      – Тебе хорошо было в Миезе?

      – Это были прекрасные годы, но такого рода жизнь не для меня.

      Он навалил сухих листьев и валежника и, когда увидел поднимающийся