Одно дыхание на двоих. Ника Никалео

одной из самых любимых учениц Медеи Феликсовны. Она очень напоминала ей себя в молодости. И Виола после замужества из-за кровной привязанности к родителям не отправилась за славой на край света. И тоже больше жизни любила петь. Поэтому, внутренне сочувствуя и поддерживая Виолу, Медея старалась совершенствовать ее мастерство уже частными уроками, искренне надеясь, что все же поможет этому самородку засиять всеми гранями бесценного таланта.

      Медея знала, что Виола избегает разговоров о протекциях и упрямо верит в свой успех, интуитивно чувствуя свое будущее восхождение, которое просто где-то задерживается. Но годы шли, а побед все не было. Вот и теперь ко всем ее душевным мукам присоединилось еще одно поражение в областном отборочном туре. Она видела, что Виола постепенно теряет веру в себя: ей было чуть больше тридцати, и она наивно думала, что впереди уже маячит старость. Замечала, что Виола фактически поставила крест на всех своих мечтах. Сердце ее было разбито, карьерных сдвигов никаких, и чувствовала она себя несчастной. Медея старалась успокоить Виолу, поддержать. Но сделать это было нелегко. Она пыталась найти «свои каналы» на конкурсах, не посвящая в эти интриги свою ученицу, а за поддержкой обратилась к Андриану:

      – Понимаете, я не стала бы вас тревожить, если бы это не стоило таких денег. Для меня это слишком большая сумма. Виоле я, конечно, ничего не говорила, вы же знаете ее отношение к такого рода вещам.

      – Да-да, вы правильно сделали, что сказали мне. Я готов помочь.

      Медея обрадовалась его участию, но, как оказалось, преждевременно. Далее этого разговора муж Виолы не пошел. На телефонные звонки не отвечал. А впоследствии, когда через несколько месяцев после конкурса, в котором его жена традиционно заняла второе место, случайно встретился с профессором на одном из концертов, убедительно врал, что расценки для него были слишком высокие. Тогда Медея и поняла, что муж Виолы никоим образом не стремится помочь своей жене.

      Виола не посвящала преподавательницу в свои семейные дела. Старалась выглядеть счастливой, неизменно шутила, боготворила свою дочку. И только после этого несправедливого поражения со слезами на глазах она созналась, как больно ранит ее безразличие мужа. Жаловалась, что он не обнял ее по-мужски, чтобы она почувствовала себя защищенной, любимой и желанной. Не захотел заметить в ее глазах отчаяние и разочарование, бессилие.

      – Вопрос был в деньгах? – только и спросил он.

      – Не знаю. Мне гадко о таком думать, – ответила Виола.

      – Так и не думай.

      Медея Феликсовна больше никогда не касалась этой темы. Знала, что Андриан отгородился от планов и переживаний Виолы. Редко интересовался ее занятиями. Знала, что они мало общаются, только ради того, чтобы заполнить чем-то тягостное молчание, если вдруг оказывались где-то вдвоем, где не было компьютера. Преподавательница поняла, что он – современный