Адвокаты. Братство вражды. Сергей Макаров

Судья немного успокоилась:

      – У сторон и представителей еще есть вопросы к свидетелю?

      Вопросов к этому свидетелю больше ни у кого не было. Свидетельница, хоть и пошатывалась уже под силой тяжести слов судьи, нашла силы сползти с трибуны и пойти к двери, по мере удаления от свидетельской трибуны заметно ускоряясь. Но она так торопилась, что сломала каблук, поэтому из зала судебного заседания она выползла, еще и прихрамывая.

      – Записано в протоколе, что эта свидетельница никогда не виделась с Дубравиным и никогда не была у него в квартире? – спросила судья у секретаря.

      – Да, – ответила та.

      Виктора такой вариант вполне устроил.

      Оба юриста – представители истицы – явно искали возможность, как бы сейчас не попадаться на глаза судье. Им это, конечно, не удалось: судья очень строго посмотрела на них, ничего не сказав, но и так все было понятно.

      Затем выступал Павел Васильевич Королев:

      – С Константином мы знакомы с того времени, когда он переехал в эту квартиру, примерно тридцать лет назад – я тоже живу в этом доме. Однажды сидели на лавочке, у меня с собой была шахматная доска – я имею разряд по шахматам – решили сыграть – и с тех пор играли вплоть до его смерти. Как потом оказалось, в последний раз с ним мы виделись за три дня до его смерти. У него хоть разряда и не было, но играл он очень сильно. Соответственно, и я в гостях у Константина был, и в будни, и на праздничных застольях, и он к нам приходил. У него был очень сильный логический ум, вплоть до последних дней он очень остро все соображал.

      – Как часто вы с ним виделись?

      – По несколько раз в неделю.

      – По чьей инициативе происходили встречи?

      – Иногда я звонил Косте, иногда он звонил мне, и мы договаривались, где встретиться: у них с Дашей или у нас с женой. А когда была хорошая погода – мы выходили во двор и играли там. А за игрой – и разговоры разговаривали. С Костей было очень интересно разговаривать на самые разные темы, не только о шахматах и не только о его художестве – он очень разносторонний был.

      – А как складывались ваши беседы?

      – Чаще всего Костя спрашивал что-то, а потом сам рассказывал, что думает. Если я его спрашивал, он всегда отвечал неторопливо и обстоятельно.

      Далее выступал свидетель стороны истицы. По тому, как заметно приободрились оба представителя истицы, Виктор понял, что этот свидетель будет говорить правду; ну ничего – можно будет попробовать словить его на чем-то другом.

      Но сложилось все иначе.

      Говорил этот свидетель довольно по-простецки, и становилось очевидно, что иногда он как будто бы замалчивает, чтобы не озвучить их, некоторые всем известные слова-связки.

      – Ну, я, в общем, друг Карины. Про ее дядю все знаю. Хороший мужик был, но к старости чудной он какой-то стал, странный – наверное, уже впадал в слабоумие.

      – Это вы на основании чего такой вывод делаете? – заинтересованно спросила судья.

      – Ну как? Ну вот пять месяцев назад мы с Кариной вернулись… в общем… ну… с курорта. Прилетели в Домодедово. Друзья мне машину заранее