Разбойничьи Острова. Яна Вальд

сделать из него снадобье. Она порылась в памяти, как в сарае, полном хлама:

      – Ты указываешь клады, – сообщила она корню, – даешь женам детей, навеваешь грезы. Из вас, – сказала она зеленым побегам, – плетут канаты, которые не боятся морской соли, а дым от вашего костра уводит в край духов. Это не далеко – лишь закрыть глаза.

      Она закрыла, и увидела Бухту. Уже не вспомнить, кто и когда выбрал это мирное место для истязаний. В прежние века, особенно в Плохие Времена, излюбленной казнью было привязывание к столбу. Дельфину поражала изобретательность предков – обычный столб научились использовать десятками способов. Утопить жертву в приливе считалось легкой смертью. Бывало, человека в адскую жару оставляли привязанным на суше, или зимой погружали в воду по пояс на сутки и больше. (Теор смеялся, что выжить после такого можно, но с женщиной уже не ляжешь). В худшем случае столб крепили шагах в двадцати от берега, где вода поднимается не выше плеч, волны захлестывают, но не топят. Юной тэру страшно подумать, что испытывали люди, обреченные на долгую смерть от холода и изнеможения. Интересно, как Медуза приказала бы убивать своих соперников, если б жила в то время?

      Дельфина тряхнула головой. Маленькие собиратели яиц сейчас играют в казнь, пользуясь отсутствием взрослых. Вместо столба – двое удерживают “преступника” под водой, пока он не начнет захлебываться. И Дельфину когда-то держали, удивляясь тому, как долго она может задерживать дыхание. Даже Теор ей проигрывал – и до сих пор ласково называет русалкой. Она улыбается и благодарит богов за то, что превратили ужас прошлого в забаву. На Островах нет больше вражды – значит, Жрицы поступили верно.

      На Берегу Черепах Теор решился первым:

      – Мы оба не слепы, оба знаем, что любим ее. Ей решать. Пойдем к ней, скажем как есть: оба мы перед тобой, выбери одного.

      – Вот именно, – ответил Наэв. – Я не слепой, и видел, как она на тебя смотрит. Иди и говори с ней, мне нечего там делать.

      – Как она на меня смотрит?

      Теор не замечал особого внимания Аны к себе, которое Наэв видел на каждом шагу. Но лучший из лучших знал себе цену и последнее слово всегда оставлял за собой.

      – Идем вместе, – решил он. – Молчи, если хочешь, я буду говорить за двоих. И, что бы она ни ответила, мы ведь останемся друзьями? Правда?

      Наэв горько улыбнулся. Это он в битвах прикрывает спину непобедимого и не слыхал ни разу благодарности, потому что – все правильно: ему место у Теора за спиной. Это ему в детстве перепадала порка за все, во что приятель его втягивал. И только он видел лучшего из лучших рыдающим и трясущимся от ночных кошмаров, потому что какие могут быть секреты от своей тени? Перед ним Теор не хорохорится.

      – Мы не друзья, а братья по Посвящению, – напомнил Наэв. – Что здесь может измениться? – и попросил, как пощады: – Скажешь ей завтра. Пусть сегодня останется все, как есть.

      Дельфина еще только постигала силу трав, а по Берегу Чаек полз шепот. Родившийся, быть может, до Синих Лент в ее волосах. Полу-намеками, чтоб не спугнуть милость Алтимара, передавали