Разбойничьи Острова. Яна Вальд

за ответным даром. Она больше не была неприкосновенна, и каждый спешил дотронуться до ее благословленного богом тела – получить долю священной силы, которую она принесла. Первыми накинулись женщины. Новоизбранную Алтимара чуть не растоптали, ее рубаху, не заботясь о скромности, разорвали в клочья. Остервенело, неистового, хищно, словно желали разорвать саму Дельфину, словно дар Алтимара был у нее внутри. Она знала, что должна стерпеть и отдать, как отдавали ей еду добытчики-тэру, пока она была ребенком. Сегодня женщины прикоснуться к своим детям руками, что трогали Благословенную, передадут детям удачу и здоровье. Лоскутки ее рубахи будут прикладывать к ранам, зашьют в амулеты, хранящие от стрел и копий. Ее Белые Ленты привяжут к мачте корабля, и бури пощадят его ради девы, что вошла к морскому богу. Вечен союз Островов с хозяином моря, и заключен этот союз через женщин. Каждая Невеста подтверждает его заново. Лохмотьев не хватало на всех, и женщины вцеплялись в ее волосы, царапали кожу, слизывали с пальцев капли крови, и просили о детях и мужьях. И Дельфина повторяла: "Пусть сбудется".

      Подошли мужчины, и девушка удивилась: что же отдаст им, если стоит в чем мать родила? Подавила смущение, запретила рукам шевелиться в попытке прикрыть наготу. Отца ее и родных братьев в толпе не было, и Дельфина начала понимать. Вдохнула и выдохнула, шагнула вперед. Не страшно, не стыдно – сковала цепями мысли, запретила сомневаться. Она – не она сейчас, а дар Алтимара людям.

      Шли в полном молчание, в оцепенение перед величием таинства. Отец Наэва, Сагитт, впереди всех. Он был болен и выглядел дряхлым не по годам, но той весной еще надеялись. Он склонился перед Дельфиной до земли, шепотом попросил благополучия своей семье и исцеления. Она благословила: "Пусть сбудется". И с этого мига смотрела только в небо.

      “Не страшно, не стыдно, не больно. Господин мой, Алтимар, дай мне быть только твоей”.

      Мужчина взял ее на земле, быстро и без единого слова. Потом отец Аны, и еще несколько самых уважаемых тэру деревни, и Игн, и приятель из детства Глор, и даже для Наэва она сейчас была частью обряда, а не сестренкой. Старательно отводя глаза, он попросил: "Пусть выздоровеет мой отец". Никогда после они не говорили о том дне.

      Ее мать, дочь, сестры и подруги проходили через Священный Брак. Дельфина не сомневалась тогда и после, что такова была ее дань Общине и богу. Так она и ответила, когда Теор склонился над ней в ужасе: "Что они с тобой сделали…". Мужчины обращались с ней, как могли, бережно, но их было слишком много – на теле остались синяки, по ногам сочилась кровь. Теор появился, когда ее наконец оставили одну на берегу. Выкормлен, но не рожден ее матерью – Старухи не говорили, достаточно ли близкое между ними родство. Пока Дельфина раздумывала, должна ли и его тоже одарить благословением, Теор закутал ее в плащ и прижал к себе впервые с тех пор, как она надела Белые Ленты. Она поняла, наконец, что у него и в мыслях нет тронуть названую близняшку. Решила, что он прав: перед богами они брат и сестра несомненно. И тогда ответила: "Не жалей меня. Сегодня я была лишь источником".

      В конце-концов, отец Наэва прожил еще несколько месяцев. Просьбы остальных, надеялась Дельфина, тоже исполнились