Йарахонг. Город тысячи храмов. Наталья Гунина

в ладоши, подзывая спутников.

      – Арам, ты пойдёшь со мной, а ты, Герх, останешься здесь, на случай, если мальчик вернется сам.

      Молчаливый, великанского роста, Арам, кивнул и пошёл к выходу. Ему пришлось склонить голову снова, проходя через слишком низкий для него дверной проём.

      В небе над Благословенным Йарахонгом солнце клонилось к горизонту, окрашивая стены, купола и мостовые в тревожный багряный цвет. Пахло пряностями, спелыми фруктами и жареным мясом. Внезапно налетел ветер, бросив Линкею в лицо горсть пыли и запах далекого дыма.

      Легенда о суровом кувшине

      Однажды бог яблок по имени Аннау осерчал на своего служителя и превратил его в глиняный кувшин. День стоял кувшин на полке в храме, два стоял. На третий в него налили превосходный яблочный сидр, заткнули пробкой и отнесли на кухню ближайшего постоялого двора. Что ему болтаться без дела – пусть работает!

      Там жреца-кувшин отправили в погреб к остальным горшкам, бутылкам и бочонкам, а через несколько дней вынесли в обеденный зал. В тот час, как назло, было очень шумно. Двое повздорили из-за ерунды. Один выплеснул на другого суп. Второй двинул ему по морде. Первый схватил кувшин с сидром и занёс руку, готовый расколотить посудину о башку соперника.

      И тут кувшин, который на самом деле был зачарованным жрецом, очнулся и заговорил чрезвычайно суровым голосом:

      – Поставь на место! Да-да, ты. Я тебе говорю. Хочешь драться – дерись. А бить посуду не смей!

      – Но… это…

      – Поставь, я сказал!

      – А-а-а! Говорящий кувшин!

      Тем временем Аннау, бог яблок, наконец-то вспомнил про своего служителя и решил, что пора бы превратить его обратно. Решено – и сделано! В эту же секунду очертания глиняной посуды подернулись туманом, кувшин резко потяжелел. Драчун выпустил его из рук. Пуф! – и прямо посредине стола возник очень сердитый человек с огромными садовыми ножницами – в момент превращения он подстригал ветки в прихрамовом саду.

      Драчун рухнул на колени, опрокинув стул, и поклялся, что никогда – вы слышите? Никогда! – больше не станет нарочно бить посуду. Только, пожалуйста, не надо резать его ножницами на куски. Жрец-кувшин сменил гнев на милость и, покинув обеденный зал, отправился к себе домой.

      А хозяин постоялого двора на следующий же день заказал новую вывеску. На ней красовался крутобокий глиняный кувшин с глазами и гневно сведенными бровями и надпись «Суровый кувшин».

      Глава 4. Ветер и пламя

      У Утары ярко-синие глаза и совершенно седая к двадцати шести годам голова. Бог истины, Всебесцветный Яэ, часто метит служителей белым. А вот поверх положенных светлых одежд она любила надевать бурый плащ. Мало что может быть практичней бурого плаща. Сегодня, жарким летним днём, Утара обошлась без него. Но даже в развевающемся белом она сейчас напоминала дикого зверя-единорога, которые, говорят, водятся в южных степях. Так напористы и решительны были её шаги.

      Игнасий с тоской посмотрел в сторону центральной площади.