Птицы. Ирина Ясенева

всё на продажу. Представь, сколько людей понаедет, сколько зевак придёт. Сколько в давке умрут…

      – Зато столицу увидишь, – мечтательно произнёс молодой человек, ложась на кровать. – Как там люди живут… Мне представляется, что там бедных нет. Что все там кушают хорошо.

      – Ты, брат, больно наивен, – усмехнулся Тарос низким голосом. – Бедных везде полно. Там бедные, поди, беднее нас. Это мы – на природе, на просторе. А они крепостными стенами окружены.

      – Мне всё равно кажется, что там людям живётся лучше. Я… я бы тоже туда съездил когда-нибудь.

      Тарос закончил чинить узды, подошёл к печке и заглянул на готовящуюся еду. Запахло жареным картофелем.

      – Когда я приеду – ты сможешь съездить. Лошадь отдохнёт – потом едь тоже на заработки. Но смотри: меня долго не будет, месяца четыре точно. Животных продаю соседям. Хозяйствуй тут как-нибудь.

      – С невестой приедешь? – улыбаясь, дружески подколол брата Латрий.

      Тот хитро улыбнулся, сощурился и произнёс, играя голосом:

      – А кто знает? Может, и за твоей невестой приударю.

      – Она мне не невеста, – вздохнул лежащий на кровати парень.

      – Вы даже работаете в одном месте. Сделай ты уже шаг. Ты – её единственный вариант, вы друг друга с детства знаете.

      – Ты слишком плохого мнения о ней, – нахмурился Латрий, – с такой красотою и умом ей надо быть госпожой. Эх…

      – Зато ты больно хорошего о ней мнения.

      Помолчали. Тарос наложил в жестяные тары жареной картошки с мясом (видимо, ягнёнка), закинул ложки и поставил на стол. Он ел жадно и быстро, причём стоя, потому что стульев не было, как будто до этого не ел очень долго. От запаха свежеприготовленной еды Латрий почувствовал проснувшегося зверя внутри и тоже начал кушать. Простой, сытной еды он не видал средь бедной овощной похлёбки в хозяйском доме. Тарос издал довольно звук, со стуком поставил пустую миску на стол – брат в это время ещё и половины не съел.

      – Жуй быстрее, хиляк! Я, кстати, кое-что хотел тебе дать, – мужчина открыл сундук, согнулся в половину, копаясь в нём, и достал деревянную коробку. Латрий в это время, сидя на кровати, отложил тару. Он внимательно смотрел на брата.

      – Этот кинжал, – он раскрыл коробку, в которой на подложке лежал кинжал, чуть изогнутый, с красной, расписанной узорами рукояткой, – фамильный. Отец передал его мне, когда умирал, как старшему сыну. Я даю тебе за ним следить, потому что, как я слышал из толков соседей, началась война, – в этот момент Латрий замер, с испугом смотря на брата, но тот даже не заметил, так как всё его внимание было сосредоточено на кинжале. – Возможно, он тебе понадобится.

      – А ты поедешь ни с чем?

      – Я возьму обычный нож. Кинжал пускай останется там, где кровь его многопоколенных владельцев. Сила его – тут, в этом доме, в этом селении, в Ории, – он преподнёс раскрытую коробку брату.

      – С–спасибо. Постараюсь сохранить его!

      – Да уж постарайся, брат. Я отбываю через час. К закату успею доскакать в соседнее село.

      – Понял, –