Дочь времени. Поющие пески. Джозефина Тэй

шла от Джона Мортона. Нет, это точно. Следовательно, предполагаем, что весь труд принадлежал Мортону.

      – Правильно.

      – И это вполне достоверно свидетельствует в пользу… скажем так, неточности. Мортон был честолюбив и вряд ли стеснялся пользоваться грязными сплетнями. Что вы знаете о Мортоне?

      – Ничего.

      – Был юристом, потом священником. Стал на сторону Ланкастеров и оставался с ними, пока не узнал, что Эдуард IV вернулся живой и здоровый. Переметнулся к Йоркам. Эдуард сделал его епископом Илийским, но сколько у него было приходов, знал, наверно, только викарий. Потом на трон сел Ричард, и Мортон стал поддерживать Вудвиллов, потом Генриха Тюдора и в конце концов заработал кардинальскую мантию…

      – Стойте! – крикнул Брент. – Конечно, я знаю Мортона. Это тот самый Мортон, о котором говорят: «Вилка Мортона»[18]. «Нельзя тратить много денег, делитесь ими с королем. Вы тратите слишком много, значит, вы богаты и можете поделиться с королем».

      – Точно. Это он, Мортон. Генриховы тиски. А я, кажется, понял, почему он возненавидел Ричарда задолго до истории с младенцами.

      – Почему?

      – Эдуард ограбил Людовика XI на приличную сумму, заключив с Францией позорный мир, и Ричард на него рассердился. Зато Мортон всячески поддерживал эту сделку и за это, несомненно, получил от Людовика пенсию в кругленькую сумму – две тысячи крон в год. Не думаю, чтобы комментарии Ричарда по этому поводу он глотал с удовольствием, хотя и заедал их золотом.

      – Да уж, наверно.

      – Ну и, конечно, при Ричарде ему не на что было надеяться, а поэтому он поддержал Вудвиллов, даже если никакого убийства не было…

      – Об этом убийстве… – начал было Брент и умолк.

      – Ну?

      – Об этом убийстве… Об убийстве двух принцев все как-то странно молчат.

      – То есть? Кто молчит?

      – За эти три дня я просмотрел много писем и других бумаг того времени, и нигде ни одного упоминания.

      – Может быть, они боялись? Боялись за свою жизнь?

      – Может. Но есть еще одно. Это уж совсем непонятно. Вам известно, что Генрих провел через парламент билль, осуждающий Ричарда? Так вот, он предъявляет Ричарду обвинение в жестокости и тирании и ни словом не упоминает об убийстве.

      – Что? – Грант был поражен не на шутку.

      – Да. Удивительно.

      – А вы уверены?

      – Абсолютно.

      – Тауэр оказался в руках Генриха, как только он появился в Лондоне после Босуортской битвы. Если он не нашел там мальчиков, невероятно, чтобы он не оповестил об этом всех, кого можно. Еще бы, такой козырь! – Грант надолго задумался под веселое чириканье воробьев на подоконнике. – Ничего не понимаю, – сказал он в конце концов. – Не могу понять, почему он не сделал себе капитал на исчезновении принцев.

      Брент подвигал ногами.

      – Есть только одно объяснение, – сказал он. – Мальчики никуда не исчезали.

      Они смотрели друг другу в глаза и молчали. Долго молчали. Первым заговорил Грант:

      – Да нет, чепуха все это! Объяснение

18

Вилка Мортона («выбор из двух зол») – выражение (дилемма), описывающее ситуацию выбора между двумя одинаково неприятными альтернативами, или же ситуацию, в котором две ветви рассуждения ведут к одинаково неприятным выводам. Выражение появилось из-за политики сбора налогов, разработанной Джоном Мортоном, лордом-канцлером Англии в 1487 г. в соответствии с законами Генриха VII.