Стоящие свыше. Часть III. Низведенные в абсолют. Бранко Божич

Волгород, на торг, ездили по широкой гати, а дед говорил, что когда-то через лес тоже шла дорога, но ее съело болото. Гать уходила за деревню, петляя среди тонких сосенок и огибая топкие места; Спаска часто всматривалась в ее туманную муть и представляла хрустальные дворцы и зеленые долины, залитые солнцем, – о них говорилось в дедовых сказках. Только Спаске рассказов деда было мало, и она частенько уходила в сказочные грезы: хрустальный дворец виделся ей и в частоколе черного ельника возле дедова дома, и в пелене моросящего дождя, и в водянистой зелени огородов, и в чахлых кустах дрожащих осин с редкими листьями, и в огне костров, возле которых сушили бурую руду. Она была царевной, дочерью хозяина этого дворца.

      В тот день дождь накрапывал с самого утра. Спаска хорошо помнила тот день, хотя иногда ей казалось, что он привиделся ей так же, как хрустальный дворец. Это было осенью, она разглядывала журавлиный клин, пролетевший над болотом, у самых туч. Голоса журавлей были похожи на плач, и Спаска долго смотрела им вслед, даже поднялась на цыпочки, чтобы дольше не терять их из виду. Они прощались с болотом, они любили его и тосковали…

      Спаске едва-едва исполнилось четыре года, она была слишком мала, чтобы помогать матери по дому или вместе со старшими детьми сушить руду, поэтому играла с такими же малышами, как сама, – под присмотром полуслепой немощной старухи. Старуха плела им кукол из тонкой лозы, но выходили они кособокими, с торчавшими во все стороны прутьями. Впрочем, других кукол Спаска еще не видела.

      Этот человек пришел с болота по гати, и его заметили сразу все, кроме полуслепой старухи: и игравшие дети, и женщины, копавшиеся в земле на огородах, и двое мужчин, вернувшихся с болота за какой-то надобностью. Спаска очень хорошо это запомнила: как все на него посмотрели, а один из соседей даже крикнул:

      – Ба!

      Незнакомец был совсем непохож на деревенских: он был одет странно и чисто. Спаска тогда не знала, как одеваются в городе, ее удивила беленая рубаха из тонкого полотна под кожаной безрукавкой, и кожаные же штаны, и матово блестевшие мягкие сапоги. И особенно ее поразило то, что он был без бороды. Незнакомец не оглянулся на крик, а быстро исчез за дверью дедовой избы.

      Слух разлетелся по деревне в один миг: из хижин вылезли хозяйки, с болота сначала прибежали ребятишки, а за ними степенно появились взрослые мужчины. Спаска видела, как ее мать, вытирая на бегу руки, спешила к избушке деда, но остановилась в нескольких шагах и подняла руки к лицу. Видела, как Ратко расталкивал в стороны мужчин, выходя вперед, и как они косились на него и посмеивались над ним. Мать, постояв немного, повернулась и пошла обратно – медленно, как будто раздумывая о чем-то.

      Незнакомец появился в дверях избушки вместе с дедом и, казалось, не обращал внимания на собравшуюся поглазеть на него толпу. Ратко, кашлянув в кулак, огладил светлую бороду и шагнул ему навстречу.

      – Ну здравствуй, Змай, – сказал он, стараясь глядеть на незнакомца гордо и сверху вниз.

      – И тебе не болеть, – кивнул тот, нисколько