Последние станут первыми. Елена Юрьевна Арифуллина

серьёзно?

      – Абсолютно. Переоборудовал один бокс и живёт.

      – Ну и бардак у вас в больнице, однако. Ладно, сейчас заезжаем в пару магазинов по дороге, затариваемся, я тебя подбрасываю к больнице, еду домой, потом забираю тебя – и на объездную. Да, ты водишь?

      – Вожу что?

      – Машину, блин!

      – Нет, – подавленно сказала я.

      – Ладно, стреляешь, и то хлеб. Что ещё от бабы требовать… Выходи, прикрывай. Ардон, пошли.

      Он впустил пса в открытую дверь магазинчика, помедлил несколько секунд и вошёл туда сам. Я топталась у машины с карабином наперевес, поглядывая по сторонам, пока он загружал в «Ниву» коробки с тушенкой и упаковки минеральной воды.

      В булочную Сергей зашел только после того, как Ардон прочесал торговый зал и подсобку.

      – Пошли сюда.

      Я вошла вслед за ним в ювелирный магазин и слова сказать не успела, как он разбил моей монтировкой – значит, и её прихватил? – несколько витрин с золотыми украшениями.

      – Ты что, рехнулся? Что ты делаешь?

      Он одним гибким кошачьим движением повернулся ко мне, и на лбу у меня выступил холодный пот. Я уже видела это лицо – маску ярости с неистовыми бледными глазами… Вчерашняя сцена на базаре, Стасик размазывающий кровь и слезы по своему лицу пожилого ребенка…

      – Ты со мной так не разговаривай, поняла? – сказал он медленно, с присвистом дыша сквозь зубы. – У меня после контузии нервы ни к черту. Повторяю ещё раз, для тех, кто в танке: распоряжаюсь я. Ты делаешь, что сказано. А нет – чапай пешком в свою Хомутовку.

      – Командовать своим псом будешь. Хочешь иметь на своей стороне ещё один ствол – держись в рамках. Тебе нужен лишний стрелок, мне – колеса, так что давай будем взаимно вежливы, договорились? Я была неправа, слишком резко высказалась. Нам лучше прорываться вместе, чем порознь, согласен?

      – Ну.

      – Так вот, во-первых, здесь явно есть камеры. Во-вторых, зачем нам сейчас побрякушки?

      – Ещё раз, для сильно умных. По пунктам: камеры я отключил: этот магазин тоже наша фирма охраняет, и я здесь бывал. Кстати, и там, в «Сафари», тоже отключил – как только понял, что жареным пахнет. А золото – если эта заварушка затянется, то цениться будут консервы, оружие, патроны – и золото.

      – А ещё бензин и лекарства.

      – Правильно. Подумай, что взять в больнице. А пока держи.

      Он вынул из разбитой витрины несколько планшетов с золотыми цепочками и сунул их мне.

      – На, выбери десяток подлиннее и потолще и надевай. Только этикетки оторви.

      – А ты?

      – И я тоже. Бери еще золотые часы с браслетом, кольца, серьги – бриллианты вон на том прилавке.

      – У меня уши не проколоты.

      – Ну и зря. А так бы вынула серьгу, отдала солдатику на блок-посту – все довольны, и пацан не спалится.

      Я механически застегивала на шее золотые цепи, думая, что никогда не имела столько украшений – и никогда они не приносили так мало радости.

      – Под одежду спрятала? Всё, пошли!

      Сергей высадил меня у шлагбаума, перекрывавшего въезд в больничный двор, и «Нива» исчезла за углом.

      Я