Мой дом на Урале. Татьяна Нелюбина

не смогла вам объяснить ничего, сама вас разозлила, обрубила все концы. Это к лучшему. Жаль только, что у него осталось обо мне плохое впечатление. Плохое-неплохое, но не такое.

      Я тоже разозлилась.

      Я – человек, а не расшалившаяся кошка. Моя – и то вон шипит на меня изредка.

      Что он себе позволяет?

      В моём доме?

      – Давай будем слушаться меня.

      Будем слушаться вас в вашем доме, дабы не обидеть хозяина, и будем слушаться вас в моём доме, чтобы оказать честь гостю.

      – Ты всегда всё делаешь по-своему.

      Я чуть не бросила ему: да, конечно, и в постель к вам я залезла против вашей воли, сделала по-своему.

      Господи, что я снова взвилась? Обидно, ах, как обидно.

      20 марта 1981

      Сегодня была в гостях Лиля.

      – Как там, – спрашиваю, – Фёдор Фёдорович поживает?

      – Ничего. Мы с ним вместе стояли за огурцами.

      – Ну, и как огурцы?

      – Хорошие. Не горькие. Голос у него звонкий. Весна, что ли, так на него действует?

      – Наверное, потому, что я не звоню.

      Вот видите, Фёдор Фёдорович, вы цветёте. «Ты хорошо выглядишь». – «Спасибо. Вы тоже».

      А сейчас? Вы цветёте. Я хирею. Безобразие. Я не знаю, чего больше хочу. Видеть его или не видеть. Но многое отдала бы за его голос: «Вы не пропадайте, Надя».

      «Какая ты маленькая».

      «Неопытная?»

      «Ты молодая, красивая».

      Чудак.

      «Девчонка совсем. Поцелуй меня».

      «Я не умею».

      11 апреля 1981

      Завтра у Тани день рождения. Сижу думаю, где бы взять денег на телеграмму. Хотела сходить к соседям, но кто-то лежит пьяный в подъезде. А по радио – Поль Мориа. Какая прелесть! Должна приехать Лиля, но её пока нет. Настроение – лирическое. Только вот кошка, дрянцо, умудрилась опрокинуть проигрыватель, и он вышел из строя, а я бы с таким удовольствием послушала пластинки.

      В понедельник – на работу. Первые три дня я готова была на стены лезть со скуки, мне казалось, что я уже не три дня, а три недели на больничном. В тот понедельник мне дали больничный до самой пятницы, и я, счастливая, уехала домой к родителям, взяв животное – кошку эту. И там так расслабилась, что когда мне вчера предложили ещё неделю больничного, я чуть не согласилась, но вовремя спохватилась.

      Теперь вот завтра – последний день отдыха и – на работу без продыха до конца квартала. Ужас! Но, наверное, летом будет легче.

      14 мая 1981

      Встретила его на прошлой неделе. У меня ведь по дороге нигде нет хозяйственных, а уж ежели я села в транспорт, то не выйду. Это так, лирическое отступление. И пошла я с нашей сотрудницей, она живёт возле ОДО[8]. Нюх потеряла. Подумала, что очень мала вероятность встречи. Тем не менее встретились.

      – Ну как работа?

      – Спасибо. Хорошо.

      И в таком же духе.

      25 мая 1981

      Наш Николай Филиппович подстригся. Как мальчишка. Ходила к нему на ЭВМ.

      – Надежда! Кто тебя учил так писать?

      – Что?

      – На машине.

      – В универе научили, – и пошла.

      – Ты уже уходишь?

      – Да, иду принимать

8

Окружной дом офицеров.