Мой дом на Урале. Татьяна Нелюбина

Я уж не стала про многочисленные санатории в Крыму и на Кавказе рассказывать, за меня это сделала мама:

      – Я свою семью каждое лето на море вожу!

      Мгновенно сапог был починен, Вова и я пошли.

      В троллейбусе я его развлекала историями всякими, как глупенькая болтливая девчонка.

      Вдруг спохватилась:

      – Тебе неинтересно? Я замолчу.

      – Нет, отчего же. Рассказывай.

      – А как ты обратно со Вторчермета поедешь? Скучно будет одному. Ну ничего, меня вспомнишь, может, станет повеселей.

      Доехали мы с ним до Фрунзе, оттуда пешком до автовокзала пошли. Он ушки у шапки опустил.

      – Вов, давай зайдем в гастроном на секундочку, погреемся.

      Зашли.

      – Удивляюсь я себе, – говорю.

      – Что ты удивляешься?

      – Да так… – А сама думаю: «Зачем? Такая холодина, как меня сюда занесло? А сейчас ещё домой ехать».

      Вышли из гастронома. Дорогу перешли. Спрашиваю:

      – Всё?

      – Да. Вот остановка.

      – Да.

      Постояли ещё, помёрзли.

      – Ты иди, – говорит.

      – Я подожду ещё. Если автобуса долго не будет, брошу тебя здесь и пойду.

      – Не бросай.

      – Не брошу.

      Подошёл автобус, я помахала ему и побежала добираться до дому. А днём я подарила ему собачку: «Её зовут Тотошка». Зачем я всё это пишу? Зачем? Мне очень грустно, очень больно, почему он такой маленький, точнее, почему я взрослая. Ему, как и Коле, 22 года. В принципе возраст солидный, я в это время замуж собиралась, Таня Аньку выкармливала.

      Замуж! Вспоминать не хочется. А здесь такой чистый, хороший мальчик.

      Он поздно вечером вернулся. Мама уже спала, Коли ещё не было. Я сидела на тахте, он – на раскладушке, читал Хэма. Мы, конечно, болтали. И мне вдруг показалось, что он подшучивает надо мной.

      – Ты надо мной подсмеиваешься?

      – Нет. Я совершенно серьёзен.

      – Ты поглядываешь на меня с хитрецой.

      – Я не поглядываю, я гляжу.

      Меня в жар бросило. Отвернулась.

      – Вов, ты это, ты соберись, а то утром суматоха будет.

      – А что мне собирать? – Покидал что-то в свой дипломат.

      – Ты ничего не забыл?

      – Нет.

      – Забыл.

      – Что?

      – Не вспомнишь – я обижусь.

      Вспомнил. Он Тотошку забыл. Тотошка стоял на тумбочке.

      Я потом ему всю ночь вышивала букву «В» на платке.

      6 февраля 1982

      Утром пошла их провожать. Мама поцеловала сначала Колю, потом Вову три раза. Вышли, ждём троллейбус.

      Он, как обычно, руки в карманах, голову втянул. Я развязала ему бантик на шапке, опустила ушки.

      – А то гастронома здесь нет, не погреемся.

      Потом:

      – Не обижай моего Тотошку.

      – Не обижу. Он теперь мой.

      Что-то мы ещё говорили. А у меня одна мысль в голове: «Это уже всё. Уже всё».

      Коля:

      – Надюша, тебе плакать нельзя, у тебя глаза накрашены.

      – А я и не плачу.

      Подъехал