Камо грядеши. Генрик Сенкевич

что весь мир умрет, кроме него и Лигии, он тотчас согласился бы и на это.

      У ворот дворца он пришел в себя и при виде преторианцев подумал, что, если его будут удерживать при входе, значит, Лигия по воле цезаря здесь. Но главный центурион приветливо улыбался ему и, подойдя, сказал:

      – Здравствуй, благородный трибун. Если ты хочешь приветствовать цезаря, то приходишь не вовремя, и я не уверен, сможешь ли ты увидеть его.

      – Что случилось? – спросил Виниций.

      – Божественная дочь цезаря неожиданно заболела со вчерашнего вечера. Цезарь и Поппея все время при ней вместе с врачами, которых созвали сюда со всего Рима.

      Это было большое событие. Когда родилась дочь, цезарь сошел с ума от радости и счастья. Еще раньше сенат посвятил богам чрево Поппеи. Произносились обеты, а в Анциуме, где произошли роды, устроены были пышные празднества, кроме того, построили два храма Фортунам. Нерон, ни в чем не знавший меры, безумно любил малютку, Поппее она также была дорога, потому что делала положение матери более крепким и влияние безграничным. От здоровья и жизни маленькой августы зависели судьбы всей империи, но Виниций так был занят своим делом и своей любовью, что, почти не слушая слов центуриона, сказал:

      – Я хочу видеть Актею!

      И вошел.

      Но Актея также была у колыбели ребенка, поэтому Виницию пришлось долго ждать. Она пришла лишь в полдень, бледная и измученная; увидев Виниция, она побледнела еще больше.

      – Актея! – воскликнул тот, схватив ее за руки и увлекая на середину атриума. – Скажи, где Лигия?

      – Я хотела бы спросить об этом у тебя, – ответила она с упреком. Хотя он обещал себе расспросить ее обо всем спокойно, схватился за голову и с лицом, искаженным от боли и гнева, стал повторять:

      – Ее нет! Ее схватили по дороге к моему дому! Ее нет!

      Он опомнился и, приблизив свое лицо к лицу Актеи, стал говорить сквозь сжатые зубы:

      – Актея… Если жизнь дорога тебе, если ты не хочешь стать причиной большого несчастья, которого даже не сумеешь представить себе, ответь мне чистую правду: не цезарь ли отбил ее?

      – Цезарь вчера не выходил из дворца.

      – Заклинаю тебя тенью матери и всеми богами, – не во дворце ли она?

      – Клянусь тенью матери, Марк, нет ее во дворце и не цезарь похитил ее. Вчера заболела маленькая августа, и Нерон не отходил от колыбели.

      Виниций вздохнул свободнее. Самое страшное перестало грозить ему.

      – Значит, – сказал он, садясь на скамью и сжимая руки, – ее отбил Авл… Горе ему!

      – Авл Плавтий был здесь утром. Не мог повидаться со мной, потому что я была при ребенке. Он расспрашивал о Лигии у Эпафродита и у других слуг цезаря, потом сказал, что придет позже повидаться со мной.

      – Он хотел отвести от себя подозрение. Если бы не знал, что случилось с Лигией, он пришел бы искать ее ко мне в дом.

      – Он оставил мне несколько слов на табличке, из которых ты можешь узнать следующее: