Бездна. Карина Финкель

не увидев по-настоящему. Я могу показать вам все, о чем говорю. Но это зрелище только для избранных людей. Достойных. Может, именно для вас.

      Видимо, это было традиционное окончание его речи, потому что после этой фразы почти все встали. Мужчина на сцене сделал странный жест: поднял руки к лицу, поставил большой палец на нижнее веко, средний – на бровь, и развел их, будто раскрыл глаза шире. На каждом веке у него было по шраму – тонкому и аккуратному. Большинство присутствующих тоже стали растягивать веки. Я поднялась с места, но ничего не стала делать. Луиза осталась сидеть.

      Мне сделалось не по себе.

      Тем временем Настя старательно растягивала веки (у нее шрамов не было). На лице ее читались раболепие и щенячий восторг. Я не верила своим глазам. Она, видимо, почувствовала мой взгляд, посмотрела на меня и поняла мои мысли. В ее взгляде мелькнула злость.

      Когда мы вернулись домой, я сказала Насте:

      – Знаешь, по-моему, на этих собраниях происходит что-то не то.

      Помню, как она посмотрела на меня тогда.

      – Ты просто ничего не поняла, – сказала она. И ушла в свою комнату.

      После этих слов между нами все было кончено. Даже, наверное, еще в середине предложения. Или тогда, когда Настя поймала мой взгляд, нелепо растягивая веки перед мужиком на сцене. Больше мы не сказали друг другу ни одного слова – до самого ее исчезновения.

      Я сразу поняла, что она меня не простит.

      Потом уже я узнала, что это стандартная уловка секты. Они вбивают в головы участникам: кто не с нами, тот против нас. Нейтралитет тоже не подходит. Не высказав восторга, я для нее умерла.

      Как, интересно, это работает? Она знала их всего несколько месяцев. А меня – несколько лет. Иногда я начинала винить себя. Что-то не додала ей. Не сказала то, что было ей нужно.

      Правда, я и не знаю, что нужно было сказать.

      До этого момента мы, бывало, ссорились, ругались, не разговаривали по нескольку дней. А потом мирились.

      Теперь же мы просто перестали общаться.

      Мы. Настя и Лера. Две девочки, сплетничающие про мужиков, сидя в «Шоколаднице». Гуляющие ночью по Покровке и Патрикам. Смотрящие сериал под суши и шоколадки. Сидящие в самолете, который летит в Таиланд. С жаром обсуждающие Очень Важные Вопросы: зачем нужна обычная тушь, если есть термостойкая, которую можно смывать теплой водой, а не специальным средством для снятия макияжа? Куда именно нужно накладывать румяна и в каком количестве? Что конкретно имел в виду очередной бойфренд?

      Что сказала та коллега?

      Почему развелась знакомая пара?

      Как отреагировала начальница на то-то?

      Куда мы бы хотели поехать в следующий отпуск?

      Идут ли кому-то, кроме японок, красные тени для глаз?

      Есть ли смысл делать наращивание ресниц, и не вредно ли это?

      Как же мне не хватает теперь этих разговоров.

      Говоря одно, люди нередко имеют в виду совсем другое.

      Мы подруги. Мы близки. У