Однажды в Киргизии. История киргизского Мартина Идена. Сейтек Нарынский

кот наплакал. Впрочем, статья не произвела на Самата особого впечатления, не поверил он ей, вот и всё. Ерунда всё это, презрительно покачал он головой тогда, не собираюсь пользоваться шаблонами. Зато понравился совет одного литературного светила: писать надо от души, не опираясь ни на чьё мнение.

      – Да что Авдотья Михайловна понимает в литературе? – жаловался Самат Тишке, распаковывая пакетик с лапшой быстрого приготовления. – Раз история современная, то простой, современный язык ей, видишь ли, нужен. Восхваляет в школе работы Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского и других великих классиков, а мой роман «Из пепла» считает слишком изысканным. Сама себе противоречит. Ещё и предложила подражать Достоевскому и Толстому, представляешь? Этим титанам мировой литературы.

      – Мяу.

      – На потрясающий, захватывающий сюжет ей наплевать. А ведь неважно же, каким инструментом пользуется скульптор – современным электрическим или средневековым, – главное, чтоб статуя вышла отличной. Микеланджело орудовал зубилом и молотом, и никакая скульптура в исполнении ваятелей, предпочитающих современные инструменты, не в силах конкурировать с Давидом, нет ничего более правдоподобного.

      – Мяу.

      – Возьми хоть «Убийство банкира», коли речь идёт о несовместимых друг с другом вещах. Детектив плюс мистика. Кошмар. Между тем книга эта – бестселлер. А почему «Из пепла», что является сочетанием современной истории и архаизмов, не имеет шанса найти своё место в сердцах читающей публики двадцать первого века? Авдотья Михайловна, Авдотья Михайловна, любимая моя Авдотья Михайловна, зачем вы так? Однажды я отнесу ей тот диск, брат, с фильмами Леонардо Да Винчи, ой, Ди Каприо. Пусть посмотрит «Ромео + Джульетта». И тогда она поймёт и будет ко мне снисходительней. Жареная картошка и чай с вареньем лишь слегка подсластили горькую пилюлу. Объективная критика, ха!

      – Мяу, – соглашался Тишка.

      Тоска по журавлю на небе опять накрыла Самата. Он вспомнил соседку. Какое было бы для него счастье, окажись он в гостях не у семидесятилетней Авдотьи Михайловны, а у тридцатилетней Зарины, породистой кобылки, как окрестили её в округе мужики. Она бы налила чай в фарфоровые чашечки, пожарила бы мяса с луком.

      – Мяса с луком! – вскричал Самат и почувствовал, как засосало под ложечкой.

      – Мяусо, – проговорил Тишка.

      Супруг Зарины, Жапар, занимал пост вице-мэра города. Пожилой мужчина за шестьдесят. Зарина была его второй женой. Дети от предыдущего брака иногда навещали отца и молодую мачеху. Две дочери по возрасту старше Зарины, а сын – её ровесник. Седина в бороду, бес в ребро. Внуки уже подрастают, а ему тело свежее подавай!

      Старый хрыч, возмущался Самат, вяло жуя надоевшую лапшу. Когда вернётся из командировки, страстной гиеной кинется к ней, как пить дать. Разденет догола, начнёт лапать за бёдра, грудь. Потом выпьет «спасительную»