Бухарские миражи. Голиб Бахшиллаевич Саидов

и увлекается коллекционированием картин старых мастеров. Он является известным специалистом и экспертом в области голландской живописи второй половины XVII века.

      С распадом Союза, он посетит Бухару и даже предложит местным властям выделить деньги на постройку бухарской школы, в которой молодое поколение бухарцев смогло бы изучать свою собственную историю и читать в подлиннике классиков суфийской лирики. Однако власти отклонят его предложение.

      Плоды самосознания

      На волне горбачевской «перестройки» и «гласности» Союз, словно карточный домик, вскоре стал быстро разваливаться. Известным итогом явилось повальное провозглашение «независимости» бывших республик.

      «Мустакиллик» («Независимость») – это малоизвестное советскому узбеку слово, стало в одночасье родным и близким, обретя вполне осознанный смысл и образ. И, если у незначительной части оставшейся интеллигенции, искренне желающей своей стране процветания и прогресса, добродушная улыбка застыла в саркастической гримасе, то о народе в целом этого не скажешь. Здесь, так же, как и в России, и в других республиках, «долгожданный воздух свободы и демократии» окончательно вскружил головы простым людям, напрочь лишив их остатков благоразумия. Каждый, вдруг почувствовал себя, если не баем, то уж, по крайней мере, значимой единицей, от которого, теперь, многое зависит в родной отчизне.

      1992 год. Автобусная остановка. Как всегда, набитый до отказа автобус, не решается сдвинуться с места, пока створки дверей не сомкнутся. На нижней ступеньке «висит» русская женщина внушительных габаритов. Сзади, плотно прижавшись к ней, пытается втиснуться местный колхозник с мешком. Двери никак не хотят закрываться, толпа терпеливо ждет, обливаясь потом, а бедная дама покорно сносит все попытки штурма. Грубый холщевый мешок безжалостно терзает её новые колготки. Наконец, она не выдерживает и, с трудом повернув шею, раздраженно бросает своему «насильнику»:

      – Ну, куда ты прёшь?! Куда лезешь?!!

      На что тот, не обращая внимания на её протесты, упорно продолжает пыхтеть, бормоча себе под нос:

      – Мелезум: ватани худум, мелезум! («Влезу: своя родина, войду!)

      Бухара: старое и новое…

      5

      Часть II – Памятники архитектуры

      Бухарский Арк. Фото С. М. Прокудина-Горского, нач. ХХ в.

      Пожалуй, только два города в Средней Азии сохранились как города-музеи, предоставляя изумлённому взору туриста почти в нетронутом виде, не только отдельные памятники архитектуры, но и целые комплексы, ансамбли и кварталы с их каркасными глинобитными домами, узкими улочками, на которых по-прежнему с трудом едва могут разъехаться два осла, запряжённых арбой, словом, со всей инфраструктурой. Не случайно они являются городами-заповедниками. Это Хива и Бухара. Ну, а если считать по количеству памятников старины, то

5

Довольно странный, на первый взгляд, симбиоз русского и таджикского языков. «Даромадан» (тадж.) – «войти» – неопределенная форма глагола. «Медаром» означает – «войду», «влезу». В данном случае, пролетарское сознание продемонстрировало уникальный подход к грамматике: первый слог и окончание изъято из родного языка, а середина заимствована из русской речи. Но самое удивительное и парадоксальное заключается в общем контексте высказывания: мол, теперь я, всё равно, по-всякому влезу, и буду прав, поскольку это моя страна и я тут являюсь хозяином.