Бухарские миражи. Голиб Бахшиллаевич Саидов

форс-забон («Мы – персоязычные»).

      Ушлые опросники уточняли:

      – Набошад, шумо эрони ми? («Следовательно, вы – иранцы?»).

      На что, многие из опрашиваемых мгновенно реагировали (отождествляя понятия «иранцы» и «иран» с «шиитами» и «шиизмом»):

      – Не-не-ю!» («Нет-нет… /Что, вы/!») – и, таким образом, в конечном счёте, были согласны на то, чтобы их записали как узбеков. Так что все эти понятия и разделения по национальному признаку войдут в быт значительно позже, уже в советскую эпоху.

      С приходом ислама (который, как известно, насаждался насильственно «огнём и мечом»), арабы, совершенно естественным образом, стремились также и распространять свою культуру: обычаи, традицию и язык. Это сейчас под словосочетанием «арабский мир», принято понимать чуть ли не все страны Ближнего Востока, несмотря на то, что история каждой из этих стран существенно отличалась от истории бедуинов Аравийского полуострова. Взять, к примеру, хотя бы тот же самый Египет, коренное население которых в значительной степени было заселено коптами и христианскими племенами. Или местных жителей Ливана, предки которых восходят своим корнями к финикийцам. Однако с распространением новой мировой религии, прежние верования и обряды этих стран значительно нивелировались, а в ряде случаев были и вовсе стёрты из памяти народа под воздействием влияния идеологии победителей.

      То же самое можно отметить и в отношении Ирана, когда в эпоху нашествия арабов (VII – VIII вв. н.э.), окончательно пала персидская держава Сасанидов и на смену средне-персидскому языку, пришёл арабский, в корне изменив не только письменность и алфавит, но и утвердившийся в качестве официального и государственного.

      Первыми, кто осознал, что без родного языка не может состояться и государственности, были Саманиды. Внешне приняв ислам и по-прежнему оставаясь формально в зависимости от арабского халифата, местные правители, тем не менее, оставались приверженцами своих обычаев и традиций, многие из которых живы и по сей день, и восходят своими истоками к зороастризму (см. главу «Тўй» – «Домод-бари»). И именно при этой династии создаётся тот придворный язык «дари», который наряду с арабским будет считаться государственным. Более того, как исключение из правил, на этом языке высочайшим указом будет дозволено читать «Слово Божие» – священный Коран. То есть, эта книга будет переведена на персидский язык. И это несмотря на то, что «Воистину, Мы сделали его Кораном на арабском языке, чтобы вы могли уразуметь» (Коран, 43:3).

      В этой связи, как нам кажется, будет нелишним привести версию Ричарда Фрая из его книги «Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры»:

      «Возникло множество споров по поводу термина „дари“, использовавшегося многими источниками для описания персидского языка этого периода. Некоторые исследователи зашли так далеко, что утверждают, будто на самом деле это