Онтологически человек: Битва деревьев. Марина Аницкая

вроде уезжать собирался? – сказал он отражению Мирддина.

      – Возникли новые данные, – сказал Мирддин, присаживаясь на край стола.

      – Ааа, – буркнул Артур. Он пытался завязать галстук герцогским узлом так, чтоб он не превратился в ленту Мебиуса. Процесс выглядел мучительно.

      – Слева направо сверху вниз, – не сдержался Мирддин.

      – Не подсказывай! – шикнул Артур.

      Кажется, королю полагался отдельный специалист, занимающийся такими вещами, но Артур пошел на принцип.

      Наконец, Артуру удалось достичь поставленной цели и не задушиться.

      – Воот! – торжествующе заявил он, одергивая воротник. – А то «камердинер, камердинер»! Им волю дай, так на помочи посадят, п-пестуны… Мерлин, так что там у тебя?

      – У меня был разговор с Джиневрой. Она пообещала надеть мне вазу на голову.

      Артур хохотнул:

      – Она может, да. Это что ты ей такое сказал?

      Мирддин хрустнул пальцами.

      – То же, что я должен сказать тебе, – он обхватил колено и покачал ногой. – Бывает так, что человек создает образ себя… в своих глазах, в глазах других… и живет внутри него. Я посмотрел, клятва, которую вы собираетесь давать, дается до смерти. После смерти такой образ не сохраняется. Я… видел, как это бывает, и больше не хочу, – он подался вперед. – Если ты можешь что-нибудь сделать, чтобы так не было – сделай. Никто, ни при каких обстоятельствах, не должен оставаться Вовне один. Я не знаю, что правда между вами с Джиневрой, я не знаю, что подразумевает ваш обычай – но ты должен, я повторяю – должен! – убедиться, что иллюзий между вами нет. Что между вами честный и открытый договор. Что вы действительно имеете в виду то, в чем собираетесь клясться, потому что, если в Аннуине обнаружится, что это не так… вы окажетесь порознь. Это очень, очень жестокий опыт. Не допускай такого.

      Артур сдернул с таким трудом повязанный галстук.

      – Я как-то не подозревал, что ты все это так близко к сердцу принимаешь.

      – Видел как-то… последствия. – Мирддин скривился. – Это как… как дыра, наполненная пеплом там, где должно быть что-то живое. Понимаешь, всякая клятва создает точку излишнего напряжения. Испытывает судьбу. Всякую клятву можно обойти. И в то же время, никакую клятву обойти нельзя, потому что расплата с каждым разом становится все больше. Это воронка. Как любая попытка ограничить свободу воли. Если ты неспособен просто снова и снова, в каждый момент времени, выбрать свое «да» и свое «нет» – в физическом ограничении все равно нет смысла. Это как, не знаю… сшивать ветхую ткань проволокой. Все равно тут же рвется в другом месте.

      И все же Мирддин понимал, как может возникнуть желание поклясться. Поставить ограничение. Сохранить то, что кажется важным, от самого себя.

      Артур помолчал.

      – А женятся у вас как?

      – На Авалоне такого обычая нет.

      Артур зачем-то намотал галстук на кулак, расправил и опять намотал.

      – Значит, правду говорят… извини, я не знал.

      – Чего не знал? – не понял Мирддин.

      – Что