Голь перекатная. Картинки с натуры. Николай Лейкин

робко вошел в магазин и остановился у дверей. При входе его приказчики переглянулись.

      – Селиверсту Потапычу… – поклонился Чубыкин старшему приказчику в переднике поверх пиджака, державшему в руке стакан с чаем.

      Старший приказчик не ответил даже на поклон, а иронически произнес:

      – К нам теперь срамиться пришли? Мало вам сраму по рынку-то было!

      Чубыкин ничего не возразил на это и сказал:

      – Папеньку бы хотелось повидать. В магазине он?

      – Был, да весь вышел. А о вашем пришествии и всех ваших мерзостях он уже предуведомлен.

      – Какие такие мерзости? О чем ты толкуешь? Он больше всяких мерзостей для меня наделал. Выгнал вон из дома, капиталом моим завладел, который я от матери должен был получить.

      – Ну, вы говорить говорите, да не заговаривайтесь! – перебил его приказчик. – Всякий пропоец…

      – Ты-то какое имеешь право со мной так разговаривать! – вспыхнул Чубыкин. – Ты-то что такое? Наемник, и больше ничего.

      – Извольте мне не тыкать. Коли я с вами говорю учтиво, обязаны и вы передо мной учтивость…

      – Хороша учтивость, ежели пропойцем называют!

      – А что же вы такое из себя содержите, позвольте вас спросить? Были сыном умственного и честного уважаемого купца, а теперь пропоец… Пропоец и скандалист, – прибавил старший приказчик.

      – Ну-ну… Вы тоже не очень, почтеннейший… И про тебя знаем, что ты загребастая лапа насчет хозяйской выручки, однако молчим.

      Приказчик вспыхнул.

      – А вы зачем пришли сюда? Ругаться? – спросил он. – Так можно и городового позвать…

      – Я не к тебе пришел, а к отцу моему. Можно его видеть?

      – Вам сказано, что его в магазине нет. Обедать ушел домой.

      – Домой? Обедать? Так мне туда к нему идти самому или вы за ним пошлете? – спросил Пуд Чубыкин.

      – Там на рога вас примут. Там давно вас уж дожидаются, и дворники припасены, чтобы скрутить лопатки нарушителю семейного спокойствия.

      Пуда Чубыкина передернуло.

      – Какой такой я нарушитель семейного спокойствия! – вскричал он. – Я пришел к отцу за должным, за своим, за процентами с моего капитала. Я в Шлюшине с голоду издыхал, писал ему, чтобы он хоть сколько-нибудь выслал на пропитание, а он ни копейки! И после этого еще меня скандалистом называют!

      – А не скандалист разве? Кто третьего дня к своей мачехе приставал и скандал ей сделал? Ведь весь рынок видел, как вы к ней подскакивали! А люди потом нам же рассказывали, и над нами все смеялись. Елену Ивановну чуть не до обморока довели. Они насилу домой прибежали. Папашеньке вашему все известно, и теперь они рвут и мечут. А вы после всего этого пришли за помощью. Ловко!

      – Ну, молчи, карманная выгрузка! – закричал Чубыкин. – Молчи и посылай за отцом! Я без этого из магазина не выйду.

      – Хорошо-с… Можно… Потрудитесь обождать. Вас ждут… вам все приготовлено, – сказал, весь побледнев, старший приказчик. – Максим! Сходи и позови! – отнесся он к лавочному мальчику и подмигнул приказчикам.

      Мальчик