Доктор Шифр. Рома Ньюман

Андрей уловил значение такого оттенка: разрубленная кость и порванные связки агонизировали, вопя о своих страданиях волнами цветового спектра, увидеть которые был в состоянии лишь один человек. Остановившись возле предплечья Джерома, покрытого пылью и усеянного царапинами, Андрей наблюдал истончение эфемерного зеленого контура – из раненых клеток уходила жизненная сила.

      Тела же Джерома и водителя оставались на своих местах – хотя бы частично. Оба они представляли собой средоточие нескольких очагов красного и зеленого свечений – травм, несовместимых с жизнью. У водителя отсутствовала половина лица, у Джерома оказались вспороты горло и живот. Кровь обильным водопадом давно вытекла из ран. По неизвестным Андрею причинам остатки энергии еще циркулировали по трупам, но уже совсем скоро телам предстоит стать бесцветными.

      Лейтенант не заметил, когда рассеялись тучи и его накрыло лучами жаркого солнца. Он посмотрел направо, по ходу движения фургона. Метров через сто малоизвестная грунтовая дорога совершала плавный поворот и уходила в тропические леса. Андрей посчитал, что идти туда нет никакого смысла.

      Тогда, утерев со лба пот, Волошин повернул налево и побрел обратно на базу.

      Подобрали Андрея спустя час после взрыва. Хромая и пошатываясь, с лицом, перепачканным в крови, он брел обратным маршрутом по узким улочкам города. Взгляды местных жителей, преисполненные удивления, страха или злобы, абсолютно не волновали Волошина.

      Глядя прямо перед собой, будто робот, он продвигался к намеченной цели – в резидентуру военной разведки. Его мобильный телефон оказался безнадежно разбит, и ничего, кроме пешего перемещения, офицеру не оставалось. Андрей не размышлял о трагедии на дороге, не гадал, какого черта именно там оказался ничейный фугас, – его разум был опустошен. Не до мыслей. Оглушенный, контуженный, он даже не подумал о том, чтобы остановить попутку или попросить о помощи местных. Тело двигалось на автопилоте, пока сознание отсиживалось где-то на дальних рубежах.

      Андрей боролся с двумя вещами, реально усложнявшими его возвращение на базу: сильнейшим головокружением, периодически норовившим сбить с ног, и дезориентирующей цветовой насыщенностью. Любой предмет окружающего пространства, содержавший в себе хоть частичку красного или зеленого, сразу же бросался в глаза.

      Правда, цветовую насыщенность Андрею все-таки удалось немного понизить – благодаря волевому усилию. Приспосабливалась и нервная система, успокаивался зрительный центр. Интересно, подумал Волошин, как подобная нагрузка скажется на его глазах – потом, когда стресс пройдет, а мышцы расслабятся? Что если он вдруг перестанет различать и красный, и зеленый цвета? Станет ультрадальтоником? Или вовсе лишится зрения?

      Мысль промелькнула короткой вспышкой и вновь исчезла. Всё внимание Андрей направлял на удержание равновесия и способность идти вперед. Ему нельзя останавливаться – и уж тем более падать. Потому что