Помни мой голос. Санта Монтефиоре

в развитии не меньше, чем мужской.

      Дедушка потрепал Флоренс по плечу:

      – Не расстраивайся, мы подыщем тебе занятие по душе.

      – Но я хочу работать в театре, дедушка, и ни за что не отступлюсь.

      – Мы с тобой это уже обсуждали, дорогая. Еще один год поучись вести себя как настоящая леди, а затем мы снова поговорим о твоем желании стать актрисой, если к тому времени ты, конечно, не передумаешь. Осмелюсь предположить, что через год твои мысли будут заняты совершенно другим.

      Вообразив себе свадьбу, детишек и прочие женские хлопоты, Генри Пинфолд усмехнулся.

      – Я в твоем возрасте мечтал быть пожарным, – встрял дядя Реймонд.

      Флоренс, смеясь, обернулась:

      – Ты меня разыгрываешь!

      – Ну, возможно, я тогда был несколько младше тебя.

      – Полагаю, «намного младше» будет ближе к истине, дядя Реймонд. Между желанием разматывать пожарный шланг и оценивать антиквариат в аукционном доме «Бонхамс» пролегает бездна.

      – Зато теперь у него собственное дело, – горделиво заметил дедушка Генри, – и ты можешь устроиться к нему на работу. Сортировать папки или готовить ему чай. Ты как, Реймонд, не против?

      – Разумеется, нет. Фло, если тебе захочется поработать, я с радостью тебя найму.

      – Ой, только не это, – захохотала Флоренс. – Ничего хуже придумать невозможно. Не подумай, что мне не понравилось бы работать на тебя, дядя Реймонд, но, мне кажется, я умерла бы с тоски, если бы каждый день разглядывала бездушные статуэтки. Как представлю себе это – аж глаза слипаются.

      – Уверяю тебя: у нас разыгрываются трагедии похлеще, чем в театре, – воскликнул дядя.

      Они сели за стол и приготовились к молитве.

      – Все возможно, – уступила Флоренс, хотя нисколько не сомневалась, что трагедии в мире актеров не идут ни в какое сравнение с трагедиями в мирке антикваров.

      Только после обеда Флоренс удалось пообщаться с Уинифред с глазу на глаз. Они вышли в сад, и Уинифред затянулась взятой у матери сигаретой. Невдалеке, переливаясь в лучах солнца, сиявшего в прозрачной небесной сини, расстилалось море.

      – Красотища, правда? – спросила Уинифред и вздохнула: – Люблю это время года. Мы только-только приехали, и впереди у нас целое лето.

      – Угу, – кивнула Флоренс. – Будь моя воля, я вообще никуда отсюда не уезжала бы. Почему нет, в самом деле? Почему мама живет в Кенте, хотя все ее родные – здесь?

      – Потому что в Кенте она познакомилась с папой и в Кенте они жили, когда вернулись из Индии.

      – Глупости. Мама должна продать дом в Кенте и купить жилье здесь.

      – Думаю, она не захочет.

      – Но нельзя же все время цепляться за прошлое! Сколько времени прошло с папиной смерти! Почему она не вышла замуж во второй раз?

      – Господи, Фло, иногда ты поразительно наивна.

      Уинифред покачала головой, но Флоренс не сдавалась.

      – А что такого?