Помни мой голос. Санта Монтефиоре

светом. Вскоре на небе вспыхнула первая звездочка, и вот уже незаметно подкравшаяся ночь укутала сад сумеречным одеялом. Наступила тишина, в которой были слышны лишь уханье сов и трели сверчков. Флоренс не спешила заходить в дом. Она обожала находиться на природе. С тех пор как переехала из города в штат Виктория, на восхитительную ферму Мэри-Элис и Дэвида, она наслаждалась каждым прожитым мгновением. В городе у нее была квартира с просторным внутренним двориком, заставленным горшками с растениями и цветами, но сердце ее тосковало по сельским пейзажам, жаждало покоя и безмятежности. Ей не хватало шелеста листьев на слабом ветру, нежности и мягкости окружающего ее пейзажа, вольного дыхания и – где-то глубоко в душе – чувства сопричастности к этому миру.

      Баз встал на лапы и потянулся, всем видом намекая, что пора закругляться.

      – Что ж, пойдем, старичок. – Флоренс зашагала к дому, поднялась по ступенькам и распахнула затянутую москитной сеткой дверь.

      Вновь застрекотали сверчки, обрушив на мир сокрушительную какофонию звуков. Птицы унялись, и на равнину темно-синей вуалью опустилась вечерняя благодать.

      Мэри-Элис колдовала над ужином. Дэвид поднялся наверх принять душ. Флоренс налила вина, зачерпнула в горсть льда и кинула его в бокал.

      – Присоединишься? – спросила она у дочери.

      – Спасибо, не откажусь.

      Флоренс наполнила вином и второй бокал.

      – Тебе помочь?

      – Нет, отдыхай.

      – Ну, тогда я понежусь в ванне.

      – Отлично.

      – И бокал с вином захвачу. Так по-декадентски. Будто полвека с плеч сбрасываю. После войны нам разрешалось заполнять ванну только по щиколотки, представляешь? Ванна, где вода плещется о края, до сих пор кажется роскошью.

      Мэри-Элис отодвинулась от плиты, пошарила в кармане и выудила письмо.

      – Вот, мам, держи, сегодня пришло. Хотела тебе отдать, но забыла.

      Флоренс недоверчиво сощурилась: с каких пор Мэри-Элис страдает провалами в памяти?

      – От кого? – подозрительно спросила она, косясь на дочь.

      Лицо Мэри-Элис подсказало ей, что это необычное письмо.

      – Думаю, тебе лучше узнать самой.

      Флоренс нахмурилась и повертела в руке конверт, вчитываясь в незнакомый почерк.

      – Ладно, возьму его с собой наверх, – усмехнулась она. – Бокал вина, восхитительное омовение и загадочное письмо. Денек удался.

      – Не уверена, – судорожно выдохнула Мэри-Элис.

      – Ты его прочла? – удивилась Флоренс, только сейчас заметив, что письмо распечатано.

      – Пришлось.

      – И?

      – Своеобразное. Но ты все равно прочти.

      – Заинтриговала. Может, мне следует его открыть здесь, вместе с тобой? Не боишься, что я дочитаюсь до сердечного приступа?

      – Не-а, – хихикнула Мэри-Элис, – ознакомься с ним в ванне. Только лучше прихвати не бокал, а бутылку.

      – Все