Помни мой голос. Санта Монтефиоре

пропустила мимо ушей.

      – Религии мне в школе достаточно. Не хватало еще летние каникулы тратить на церковные нравоучения.

      Встревоженная Маргарет бросила на дочь испуганный взгляд.

      – Только не вздумай сболтнуть такое при дедушке, – прошипела она. – Нельзя же быть такой неблагодарной.

      – Но я же не говорила, что мне не нравится школа! Я просто сказала, что мне не нравятся школьные службы. Слышала бы ты преподобного Минчина! Из самого песок сыпется, а все гундосит себе и гундосит каждое воскресенье. Самое смешное, что некоторые девочки не одну, а целых три службы посещают: богослужение первого часа, утреню и вечерню. Полный мрак. Так и хочется обратиться в другую веру.

      Флоренс картинно закатила глаза: она любила разыгрывать драмы. Ни Маргарет, ни тихая, никогда не повышающая голоса бабушка Джоан не знали, как быть со своенравной и дерзкой Флоренс, и потому отослали ее в школу-интернат. Надо признать, это пошло ей на пользу: там ее научили манерам и этикету и привили какие-то зачатки дисциплины; однако отца и его строгой и управляющей руки ей явно недоставало.

      – Я слышала, в конце учебного года ты играла в спектакле, – ободряюще улыбнулась Джоан, надеясь отвлечь внучку от бунтарских мыслей и перевести разговор в более безопасное русло.

      – Да! – сверкнула глазами Флоренс. Когда речь заходила о театре, ее охватывало пламенное воодушевление. – Я исполняла главную роль в «Двенадцатой ночи».

      – Ты была Виолой? – уточнила Джоан.

      – Ага. И я блистательно справилась.

      Флоренс горделиво улыбнулась. Она знала, что сыграла Виолу отменно.

      – А по-моему, – хмыкнула Уинифред, потягивая из бокала херес, – ты немного переигрывала.

      – Да что ты понимаешь? – свирепо накинулась на нее Флоренс. – Ты в жизни на сцене не выступала!

      – Я думаю, ты была бесподобна, – утихомирила ее Маргарет. – По правде говоря, я слышала, как сидевший передо мной господин признался, что такой изумительной Виолы он никогда раньше не видел. Он сказал: ты дала фору ведущим актрисам лондонских театров.

      – Да он пошутил, – отмахнулась от ее слов Уинифред.

      – Нет, он говорил вполне серьезно, – возразила Маргарет.

      – Вы не забыли, что я намереваюсь стать актрисой? – напомнила им Флоренс.

      Джоан метнула испуганный взгляд на сидевшего в эркере мужа, но тот, увлеченный беседой с Реймондом, остался глух к крамольным речам внучки.

      – Мне кажется, – мягко осадила она Флоренс, – в жизни есть занятия поинтереснее театра. И какое-нибудь из них тебя вскоре обязательно увлечет.

      – Сомневаюсь. Я твердо решила стать великой актрисой.

      – Боюсь, твоему отцу это не понравилось бы. Вряд ли он пустил бы тебя на сцену, – жалобно пробормотала Маргарет и беспомощно оглянулась на старшую дочь, ища у нее поддержки.

      – Это