Летопись Филларии. Затмение трёх Лун. Галина Ивина

гвоздь в доску. Четвертый голос отличался неторопливостью, будто его обладатель философ и обдумывает каждое слово, совсем, как Крилавин. А в пятом сквозила нотка ворчливости, приправленная хроническим недовольством всем окружающим.

      – … нам самим не хватает! – сказал Ворчун.

      – Едва хватает, – нравоучительным тоном поправил его Философ. – Но если кое-кто будет меньше жрать, того и глядишь лишние килограммы уйдут.

      – Это не лишние килограммы, – отозвался Грубый, – а естественный запас. И вообще, у меня фигура такая: коренастая.

      – Щекастая у тебя фигура! – рассмеялся Простуженный и тут же зашелся приступом сильного кашля.

      – А вот нечего оскорблять других, – хмыкнул Грубый. – Так от лихорадки никогда не вылечишься.

      – Ага, не вылечусь, заражу тебя и мы вместе подохнем.

      – Крипт… – буркнул обзывательство Грубый.

      – Заткнитесь все! – вдруг рявкнул Ледяной.

      Мали сжалась от ужаса. Она и не представляла, что человек способен настолько зычно кричать. Остальные завозмущались, интересуясь почему их затыкают, и Ледяной добавил:

      – Она очнулась.

      От этих слов у Мали по коже, словно бешенные клопы пронеслись. Разозленная, она резко села и обнаружила, что находится в темном помещении без окон. Единственным источником света была чахленькая лампа.

      «Кажется, даже не магическая, а самая обыкновенная, крайтовая».

      Суховатый с кислинкой запах низкосортного крайта расплылся по комнате плотным облаком, и проникал в легкие с каждым вздохом.

      Насколько видела Мали, при таком плохом освещении, в комнате стояло семь или восемь кроватей самого разного вида, и больше ничего. Здесь была длинная одноместная кровать, двухъярусная стандартного размера, двуспальная и с широкой позолоченной спинкой.

      Мали сидела на кровати с балдахином, а вокруг нее собрались четверо парней, не считая Ледяного. Самый плотный, явно был Грубым, его лицо напоминало свеженький кирпич с острыми, еще не осыпавшимися краями. От этого он казался старше и выглядел почти, как взрослый мужчина, но Мали решила, что всей компании лет по пятнадцать-восемнадцать.

      Парень, который стоял ссутулившись и обхватив себя за плечи, имел болезненный вид и такой раскрасневшийся нос, что это было заметно даже при плохом освещении. Разумеется, это был Простывший.

      Миловидный парень, больше похожий на мальчика, в очках квадратной формы и в широкополой шляпе, скорее всего, был Философом.

      Плотный мускулистый парень со сдвинутыми бровями и не довольным видом – Ворчун. Его лицо очень хорошо сочеталось с голосом: презрительное, нахмуренное, недовольное.

      Стоящий рядом с ним Ледяной неожиданно показался симпатичным. Хотя на таком контрасте любой бы выиграл.

      – Где я и что вам от меня надо? – потребовала ответа Мали, уверенная, что ее похитили и каким-то образом хотят получить выкуп.

      – Да что от тебя получить-то? – усмехнулся Грубый. – Кожа, да кости. Даже суп не наваристый получится.

      Он