Джо и Лори. Мелисса де ла Круз

подтвердил Лори. – Скучное место, скажу я вам. Одни только ядра кругом из турецких пушек. И пыль.

      – Я поела, – объявила Эми. – Пойду поищу своих подруг. Мы с Поппет договорились пойти понаблюдать за плохими мальчишками.

      Поппет была племянницей Ханны, с которой Эми водила дружбу с детства, и когда они собирались вместе, проблем было не миновать.

      – С Поппет? Опять? – удивленно спросила Джо.

      Эми пожала плечами.

      – А наблюдать есть за чем. Мальчики очень плохие.

      Закончив этими словами, она унеслась прочь, чуть было не сбив с ног высокого темноволосого молодого человека с карими глазами и серьезным выражением на лице. Он немного прихрамывал при ходьбе, причиной чему послужила не до конца зажившая военная травма: отличительный знак того времени, который, как и многие отцы, братья и дяди в Конкорде, он принимал как данность – без жалоб и практически без замечаний.

      Это был мистер Брук, воспитатель Лори и воображаемый возлюбленный Мег.

      – Мисс Марч? – Склонился он над их скатертью. – Не составите ли вы мне компанию на время прогулки вдоль реки?

      Мег прикрыла глаза от солнца затянутой в перчатку рукой, пытаясь разглядеть того, кто к ней обращался. Как только ей удалось рассмотреть человека, ее лицо тотчас покраснело, и вовсе не от жары.

      – Вы очень любезны… мистер Брук.

      Джо бросила Лори хитрющий взгляд.

      Мистер Брук улыбнулся.

      – Мне бы не хотелось, чтобы вы получили солнечный удар. Погода сегодня чрезвычайно жаркая.

      Это и был тот самый учитель, который так лихо покорил Мег на страницах книги Джо. «Хорошо хоть, что чувство собственного достоинства не позволяет ему заговорить об этом», – подумалось Джо. В действительности, это был первый раз, когда он заговорил с Мег лично, и что-то в его серьезных карих глазах заставило Джо задуматься, а не книга ли послужила толчком для его внезапно проснувшейся смелости. Если уж на то пошло, то она решила сделать их парой только потому, что видела, как бедолага уже несколько месяцев воздыхает по Мег и молчит об этом.

      Не то чтобы у Брука нашлось время на ухаживания. Получив травму на войне и будучи отправленным домой, тот стал учителем. Дважды в неделю он садился на поезд из Конкорда в Кембридж и обратно, выполняя обязанности личного воспитателя Лори и исключительного преподавателя частного подготовительного курса по древнегреческой и древнеримской литературе. Его кембриджскими учениками являлись местные юноши, которые намерены следовать по стопам своих отцов прямиком в Гарвардский клуб Бостона. Лори называл их «Бессчастными Брукскими браминами», радуясь, что ему самому удалось избежать сей участи, хотя дед постоянно грозился отправить на курсы и его.

      Ясное дело, что воспитанникам Брука кембриджское будущее было обеспечено и без его неоценимой помощи. Фамилии их предков – Адамс и Пибоди, Кулидж и Кэбот, Форбс и Эндикотт – покрывали каменные фасады доброй половины зданий Гарвард-Ярда. И все же Брук продолжал усердно разбирать с ними Вергилия, Гомера и Катулла так же, как и с