Летающая трудно. Вероника Долина

не знает, что мой дом летает.

      В нем орущие дети и плачущий пес.

      Никто не знает, что мой дом летает.

      О, только бы ветер…

      ветер…

      ветер…

* * *

      Не боюсь ни беды, ни покоя,

      Ни тоскливого зимнего дня.

      Но меня посетило такое,

      Что всерьез испугало меня.

      Я проснулась от этого крика,

      Но покойно дышала семья.

      «Вероника, – кричат, – Вероника!

      Я последняя песня твоя».

      «Что ты хочешь? – я тихо сказала. —

      Видишь, муж мой уснул, и дитя.

      Я сама на работе устала.

      Кто ты есть? Говори не шутя».

      Но ни блика, ни светлого лика,

      И вокруг – темноты полынья.

      «Вероника, – зовут, – Вероника!

      Я последняя песня твоя».

      Что ж ты кружишь ночною совою?

      Разве ты надо мною судья?

      Я осталась самою собою,

      Слышишь, глупая песня моя!

      Я немного сутулюсь от груза,

      Но о жизни иной не скорблю.

      О, моя одичавшая муза!

      Я любила тебя и люблю.

      Но ничто не возникло из мрака.

      И за светом пошла я к окну.

      А во тьме заворчала собака —

      Я мешала собачьему сну.

      И в меня совершенство проникло,

      И погладило тихо плечо

      «Вероника, – шепча, – Вероника,

      Я побуду с тобою еще…»

* * *

      Когда б мы жили без затей,

      Я нарожала бы детей

      От всех, кого любила, —

      Всех видов и мастей.

      И, гладя головы птенцов,

      Я вспоминала б их отцов:

      Одних – отцов семейства,

      Других – совсем юнцов.

      Их не коснулась бы нужда,

      Междоусобная вражда —

      Уж слишком были б непохожи

      Птенцы того гнезда.

      Мудрец научит дурака,

      Как надо жить наверняка.

      Дурак пускай научит брата

      Вкушать, как жизнь сладка.

      Сестра-простушка учит прясть.

      Сестра-воровка учит красть.

      Сестра-монашка их научит

      Молиться, чтобы не пропасть.

      Когда б я сделалась стара,

      Вокруг накрытого стола

      Всю дюжину моих потомков

      Однажды б собрала.

      Как непохож на брата брат,

      Но как увидеть брата рад!

      И то, что этим братья схожи,

      Дороже во сто крат.

      Когда б мы жили без затей,

      Я нарожала бы детей

      От всех, кого любила, —

      Всех видов и мастей.

      Невинград

* * *

      Ты то мерещишься, то чудишься.

      Хотя я чуда не ищу.

      Когда-то ты совсем забудешься.

      Тогда-то я тебя прощу.

      Тебя, такого звонко-медного,

      Над теплой ямкой у плеча…

      И лихорадящего, бледного,

      Растаявшего как свеча.

      Нет, все не так теперь рисуется,

      Не надо ближнего стращать!

      Что выпадет, что подтасуется —

      И станет некого прощать.

      Но ты мерещишься, ты чудишься,

      Полуразмытый,