Летающая трудно. Вероника Долина

твердый лоб людей морочит —

      Ребенок все поймет и напророчит.

      Беспечные чижи, стрекозы…

      Уж не страшнее лжи угрозы.

      Где певчие дрозды, синицы?

      Запали как пруды глазницы.

      Преданья островов тех алеутских…

      Преданья островов обэриутских…

      Но жив же алеут на свете!

      И жив обэриут в поэте.

* * *

      Не пускайте поэта в Париж!

      Пошумит, почудит – не поедет.

      Он поедет туда, говоришь, —

      Он давно этим бредит.

      Не пускайте поэта в Париж!

      Там нельзя оставаться.

      Он поедет туда, говоришь, —

      Не впервой расставаться.

      Не пускайте поэта в Париж!

      Он поедет, простудится, сляжет.

      Кто ему слово доброе скажет?

      Кто же тут говорил, говоришь.

      А пройдут лихорадка и жар —

      Загрустит еще пуще:

      Где ты, старый московский бульвар?

      Как там бронзовый Пушкин?

      Он такое, поэт, существо —

      Он заблудится, как в лабиринте.

      Не берите с собою его.

      Не берите его, не берите!

      Он пойдет, запахнувши пальто.

      Как ребенок в лесу, оглядится.

      Ну и что, говоришь, ну и что?

      Он бы мог и в Москве заблудиться.

      Все равно, где ни жить, говоришь.

      Кто поймет, говоришь, не осудит.

      Не пускайте поэта в Париж!

      Он там все позабудет.

      Все равно, где ни лечь, говоришь, —

      Под плитой да под гомоном птичьим.

      Не пустили б поэта в Париж —

      Он лежал бы на Новодевичьем.

* * *

      Какие тут шутки,

      Когда улетает семья?

      Последствия жутки —

      Об этом наслышана я.

      Судьба не копейка!

      Мне попросту не повезло.

      Я Серая Шейка,

      И мне перебили крыло.

      Семья улетает.

      Прощайте, прощайте, семья!

      Меня угнетает,

      Что сестры сильнее, чем я.

      – Взлетай, неумейка! —

      Мне эхо с небес донесло.

      Я Серая Шейка,

      И мне перебили крыло.

      Гляжу близоруко,

      Гляжу безнадежно во мглу.

      Но я однорука

      И, значит, лететь не могу.

      – Счастливо, счастливо! —

      Кричу я вдогонку семье.

      Тоскливо, тоскливо

      Одной оставаться к зиме.

      Тоскливо и жутко

      Готовиться к лютой зиме.

      Последняя утка!

      Последняя утка на этой земле. —

      – Судьба не копейка! —

      Мне здешние птицы твердят.

      Я Серая Шейка!

      Пускай меня лисы съедят.

* * *

      Мне что-то стало трудно дышать.

      Что-то со мною нужно решать.

      То ли это болезнь суеты,

      То ли это боязнь высоты…

      О, друзья мои, дышащие легко!

      Почему вы все время так далеко?

      Если мог чей-то дом над землей парить,

      Почему моему это не повторить?

      Никто не знает, что мой дом летает.

      В нем орущие дети и плачущий