Записка на чеке. Газетно-сетевой сериал-расследование. Александр Жабский

я допущения такие делаю эзотерические, не более, чтобы хоть как-то связать концы с концами, пусть и в порядке идиотизма. Вот и ещё одно: оприходовал выпивку, зажевал икрой и, чуть подкосев, решил прогуляться во времени, а заодно напомнить мне через Андрея, что и через сто лет чтут наше с Олей полусуточное помрачение. Правнук чей-то из нас, не иначе. Но откуда он может хоть что-нибудь знать – в газетах же об этом не писали? Мой, Ярославчиков сын, точно не будет знать. Кстати, сколько ему может быть в 72-м, если родится, когда Ярушке стукнет 25? Так, составляем пример: 72 – (12+25) = 35. А что, самый возраст! Уже всё понимает по-взрослому, но ещё не потушен азарт. В 35 подобные кунштюки, главным образом, и вершатся – путешествия там во времени, полёты во сне и наяву и всё такое. Очень подходит, да одна закавыка – неоткуда ему взять исходную информацию. А вот Олин правнук может – от той же тётушки Милы мог узнать Олин сын и своему сыну рассказать, а тот – своему. Конструкция сложная и неустойчивая, со многими допущениями, но всё же концептуально правдоподобная. Впрочем, и мой правнук, пожалуй, может узнать, чисто теоретически, если где-то в пространстве пересекутся взрослыми Ярославчик и Олин внук и последний расскажет моему сию печальную повесть за рюмкой чая, как любил говорить подполковник Анатолий Белощук, начальник отдела боевой подготовки «Фрунзевца». А майор Николай Махно из его же отдела чай в рюмку демонстративно и наливал во время редакционных застолий, чем вызывал всеобщую оторопь и неврастению.

      Что во всём этом неправдоподобно? На мой взгляд, только одно: что и в 2072 всё ещё будут существовать эти чуханские «Пятёрочки», а в них чеки продолжат печатать в точности так, как сегодня. В остальное с трудом, но готов поверить, даже в инопланетянское вмешательство, а вот в это – нет, хоть режьте. Стало быть, это всё же затея наших современников, и причём не самых изощрённых, если даже я прекрасно соорудил на компе чек из далёкого будущего.

      Тогда схема такая. Кто-то отлично знает о событиях августа 1972-го в пионерлагере «Дорожник» под Ташкентом и его персонажей. Он наблюдает за нами с Андреем и Леной и в один прекрасный момент – не факт, что даже в этом году: чек мог лежать у Андрея в его молочной коробке давно, там уже полно пожухлых – подбрасывает этот чек, в расчёте, что однажды Андрей напишет что-нибудь на нём и изумится дате.

      Хило. Написать-то напишет, но какого рожна станет датой старого чека интересоваться? Разве хоть раз он прежде в такое вникал? Нет, конечно. Чек стал работать по назначению лишь случайно. – а на случай в подобных затеях рассчитывать глупо. Если уж напоминать мне о давней боли таким хитроумным способом, то только наверняка.

      Значит, к этому может оказаться причастна… Лена? Меня залихорадило от этой мысли, но она представлялась логичной: чтобы дата зазвучала в полный рост, кто-то должен был перевернуть этот чек «правой», как говорят портнихи, то есть лицевой стороной. Андрею это пофиг, а Лена перевернула. Я скажу больше: видимо, Лена и подсунула Андрею вчера именно этот чек – а больше некому.