Чужак. Симона Вилар

до гудевшей ульем гридницы, несколько оробела. Стояла в сторонке, наблюдая, как во дворе перед крыльцом собрались люди, смотрят бой на кулаках. Двое голых по пояс мужиков бились люто, кровью харкали, падали, поднимались, сплевывая на устилавший двор песок. Зрители галдели. Карина поняла, что один из бившихся был киевлянином, другой из местных. Видела, как горячатся зрители, криками своего подбадривают. Узнала среди толпы десятника Давило, злого, яростного, переругивавшегося с дружинниками из Киева.

      Тут Карину отвлек появившийся как из-под земли уный.

      – Прости, хозяйка, что припозднился. Сестру я к самому Диру водил.

      И повел по сходням в гридницу, пробирался среди вопящих, а сам все что-то твердил, что еле добился для сестры милости быть князем замеченной, надеется теперь, что замолвит девка за брата словечко.

      Карина до сих пор так и не видела погубителя своей родни Дира. Взглянуть на него было любопытно, но и оторопь брала. А еще думалось, что и Торир где-то здесь. Ведь не зря же ей велено на пир идти.

      В гриднице было дымно, пахло горелым жиром, людским духом, соленьями. Метался свет факелов. Среди расставленных вдоль стен длинных столов скакали скоморохи, слышался звон бубнов, смех, голоса. Карина сразу отметила, что лучшие места за верхним столом отданы гостям. Но самое главное место, между посадником и Ульвом, пустовало. Ульв – огромный, светлоусый, беловолосый, так и зыркал вокруг единственным глазом. Судислав же смотрелся потерянным. Видно было, что посадник уже изрядно пьян, соболья шапка на затылок съехала, рыжего шелка рубаха расстегнута, на заросшей седой шерстью груди покоится дорогая гривна.[58]

      Тут Судислав заметил стоявшую в дверях Карину, заерзал на месте. Потом указал в сторону. Она поняла, пошла туда, где за отдельным столом сидели жены и дочери бояр. По знаку Ясномиры женщины потеснились. Карина отметила, что большинству из них, принарядившимся, разрумянившимся от еды и возлияний, нравилось сидеть тут. Они посмеивались, перемигивались с гостями. Какая-то толстая купчиха в сверкающей бисером кике налила Карине полный ковш браги, подвинула блюдо с кулебякой.

      – Ешь, угощайся, красавица. Все веселятся, и нам любо. А мне сегодня радость особая: дочь я за киевлянина просватала. Обещался, как вскроется Днепр, прислать за невестой ладью-насаду.

      Скоморохи кувыркались, плясали, пели:

      Ой, гуляй, гуляй, гуляй.

      Ешь от пуза, выпивай.

      Дед по жбанчику,

      Отрок по стаканчику,

      Молодец ковшом,

      Девка нагишом…

      Баба меду подлила,

      Песня по кругу пошла.

      Ой, гуляй, гуляй, гуляй…

      Карина заметила знакомого карлика-горбуна: рожа размалеванная, на голове пестрый колпак, сам скачет, дует в рожок. Он ловко забрался на плечи собрату по ремеслу, закукарекал по-петушиному. Даже не верилось, каким хмурым и серьезным являлся к ней карлик сегодня.

      В этот миг среди пирующих произошло какое-то движение. Головы повернулись, все глядели в сторону

58

Гривна – золотое нашейное украшение; также название денежной единицей на Руси во времена, когда не чеканили своей монеты.