Столпник и летучие мыши. Алина Скво

всё… Русь постигнет воцарение династии Нагов со всеми вытекающими последствиями. Гибель родонаселения русичей. Разорение земли русской. Поэтому…

      Пока Лили говорила, она истово припадала к столу, то сгибая, то разгибая руки в локтях. «Совсем как молитвенница», – подумал инок и прогнал негодящую мыслишку вон. Когда девушка смолкла, он уже смекнул, к чему идёт дело, хотя точный смысл заковыристых слов был ему не до конца ясен. Над его темечком тучей нависла большая пауза. Симеон инстинктивно заёрзал, завертел головой, как бывало на столпе, когда ливень только-только начинался, и первые капли мокро щёлкали по носу и щекам. Понимая, что от ненастья никуда не деться, он стойко дожидался неминуемого полного погружения в злобно-холодный водяной шквал. Тело уже самопроизвольно содрогалось, хотя ещё ничего не происходило.

      – Не-не-не! Я – никто. Непутёвый послушник по прозвищу Неправедный. Можете у игумена Порфирия спросить. Уж он-то всю правду про меня скажет…

      Между Лили и Семёном возник провал молчания. Сёстрам очень хорошо была известна человеческая природа, поэтому они просто ждали, когда парень выпустит пар. Тот разжал кулаки, растопырил пальцы и затряс ими над столом так, точно они только что угодили в кипяток. Голова, грудь, весь торс заколебался, рукава косоворотки затрепыхались, как девичьи платки в хороводе. Он возопил:

      – Не могу я! Не умею подковы гнуть! Нету у меня ни меча-кладенца, ни коня буланого!

      Сёстры терпеливо ждали. Послушник перестал трясти руками, сложил их на груди крест-накрест и спрятал пальцы в подмышках. Он набычился, взбугрил переносицу и, кривя душой, ловко ввернул слова Порфирия, которые ещё вчера приводили его в бешенство:

      – Рази хватит мочи простому мужику по своему хотению, да по собственному изволению змия завалить?..

      Помолчав, Симеон высвободил правую руку, поставил палец торчком, задрал бороду, приподнял брови и негромко заявил:

      – Это по силам только Отцу Небесному.

       Не успел он договорить, как Мими вскочила, топнула ногой.

      – Экий вы, Симеон Филиппович, болв…

      Старшая хлопнула ладонью по столу, заглушая последнее слово. Метнула из-под бровей в сестру камень раздражения. Младшая скомкала и отшвырнула от себя платок, нахмурилась. Мими притихла и, как послушная ученица, села на место. Морща нос, она ехидно закончила фразу:

      – …бо-о-ольшо-о-ой вы человек! Одним словом – сто-о-олпник.

      Фру, молчавшая до сей поры, вдруг выкатила тёплое, как летнее яблочко, слово, обращаясь к Лили:

      – Почитаем?

      Та кивнула. Девушка вспорхнула, подлетела к стене, приложила к ней тыльную сторону ладони. И опять поверхность раздвинулась, образовалось квадратное отверстие. Выплыла шухляда с пухлым кованым сундучком внутри. Семён подошёл помочь, рукава столпника и девы слились, взгляды тоже.

      Тяжеловесная поклажа была размещена в центре стола. В сундуке оказалась Библия. Об этом послушник догадался по оттиску креста на кожаной сторонке. Но как же она отличалась