Осенняя песня. Поэтические переводы. Ирина Иванова

что-то вдруг случилось,

      он, тихо вея, весь как будто сник.

      Одна минута, словно вечность, длится,

      бесстрастная, всё зная в этой жизни,

      где нужно умереть, родившись.

      На краю ночи

      Моя спальня и этот мир,

      что бодрствуют над землёй ночной,

      едины, как скрипка, где я один

      ощущаю всю эту ширь

      возбуждённой струной.

      Эти скрипичные вещи

      полны воркующей тьмы,

      в них слышен плач женщин,

      в них обида кипит внутри,

      пугая сладкие сны…

      Я должен

      дрожать серебром:

      подо мной будет всё трепетать,

      и то, что затянуто сном

      на свету начнёт умирать

      в ритме скрипичного танца,

      что закружит небеса,

      в узкие щели солнца слеза

      упадёт с неба сразу

      в пучину пространства,

      чтобы светить без конца…

      Смерть поэта

      Лежал он. Отчуждённый его лик,

      бледнея, на подушках возвышался,

      и с этих пор он без него остался,

      без чувств его, без знаний и участья,

      тот мир, к которому он так привык.

      Кто видели его живым, не знали

      как был со всей природой он един,

      луга, леса, все воды и глубины

      его лицом до самой смерти стали.

      Да и сейчас его лицо вбирает

      всю необъятную земную ширь,

      как нежный плод, открытый изнутри,

      и постепенно тихо угасает,

      оторванный когда-то от земли.

      Прощание

      Нутром всем ощутил я смысл прощания

      в его тяжёлой беспросветной сути,

      в его жестокости, что неизбежно губит

      и рвёт безжалостно душевных нитей связи.

      Я, словно беззащитным став, смотрел,

      как мне позволило оно уйти, позвав,

      как долго, поотстав, ещё белел

      платочек у той женщины в руках.

      Кивок, уже не связанный со мною,

      движенье рук почти необъяснимо

      напомнили цветущую мне сливу,

      покинутую птицами весною.

      Мост Каррузель

      Слепой человек на мосту стоит,

      как серый камень безвестных империй,

      как вещь неизменная тех материй,

      что в час звёздный свой напевают мотив,

      когда небосвод, как безмолвных сил центр,

      в котором струится, плывёт звёздный свет.

      Стоящий в сплетении разных дорог,

      он – стойкий праведник грешного мира,

      на крае царства злой тёмной силы,

      где в преисподнюю видится вход.

      «Были двое в саду долго, звуки…»

      Были двое в саду долго, звуки

      взволновали вдруг вечера тишь.

      «Как нежный шёлк твои белые руки…»

      Она удивилась: «Ты так говоришь…»

      Кто-то вошёл в сад незримо, двери

      не выдали скрипом приход,

      лишь розы качались, и ветви деревьев

      в присутствии том била дрожь.