Любимый незнакомец. Эми Хармон

бывало с беднягой Павлом – упомянула лишь вкратце.

      – Наш дед, отец Даниеля, тоже был портным. Его звали Кристоф Кос. Он обшивал самого Франца-Иосифа Первого.

      – Ах да, императора. Это я помню, – заметил Мэлоун.

      Дани, отвлекшись от дыры, которую латала, подняла на него изумленный взгляд. В ответ Мэлоун чуть заметно ей улыбнулся.

      – Он был императором Австрии, королем Богемии, Венгрии и Хорватии, – резко, словно желая его одернуть, вставила Зузана. – Мы всегда вращались в высших кругах. А что у вас за семья, мистер Мэлоун?

      – Мои предки были крестьянами. В Ирландии императоров не водится. Одни католики да протестанты. Порой заезжает какой-нибудь английский лорд, хотя, думаю, нынче лордов здорово поубавилось.

      – А сам вы кто? Католик? Или протестант? – спросила Ленка.

      – Меня воспитали католиком, – ответил Мэлоун.

      – И вы до сих пор практикуете? – не унималась Ленка.

      – Можно и так сказать.

      – Благодарение господу за его милости, – фыркнула Зузана.

      – У нас в семье были – и есть – и католики, и вольнодумцы, – вмешалась Дани, желая перевести разговор на другую, менее острую тему.

      – А разве нельзя быть сразу и тем и другим? – спросил Мэлоун.

      – Нет, – бросила Зузана. – Нельзя. Вы явно ничего не смыслите в богемской политике.

      – Конечно. С другой стороны, мои родители были ирландцами. Так что во внутрисемейных разногласиях я разбираюсь неплохо.

      – Расскажите нам о своих родителях, – взмолилась Дани, отвлекая Зузану, уже готовившую для Мэлоуна презрительную отповедь.

      – Мой отец родился в Белфасте. Мать – в Дублине. Они прибыли в Америку на одном корабле. Тогда они были еще подростками. Акцент у отца был такой сильный, что его с трудом можно было понять. Он от него так никогда и не избавился.

      – А ваша мать? – спросила Дани. – У нее тоже был акцент?

      – Акценты в Ирландии разные, все зависит от того, откуда ты родом. От Дублина до Белфаста и ста миль не будет, но акценты в них разные. В Белфасте говорят как в Шотландии, а в Дублине – скорее как в Англии.

      – Я ни о чем таком не знаю. Как по мне, все ирландцы говорят одинаково, – отрезала Зузана.

      Мэлоун повторил ее слова, в точности изобразив и ее акцент, и ее сардонический взгляд. Он говорил с точно таким же, как у Зузаны, отсутствием всякого выражения на лице, рот у него почти не двигался, а в горле, где-то в глубине, что-то булькало.

      Зузана потрясенно уставилась на него. Ее бледные губы дрожали от ярости.

      – Вам это кажется смешным, мистер Мэлоун?

      – Нет, мэм. Я просто демонстрировал свои способности, – отвечал он уже без следа восточноевропейского акцента, но по-прежнему не сводя с нее глаз. – Акценты – мое хобби. – Дани предположила, что он просто устал сносить Зузанины колкости.

      – Он говорил прямо как ты, Зузана, – хихикнула Ленка и замахала платочком, словно сдаваясь. – А можно еще, мистер Мэлоун?

      – Я