Созвездие эмигранта. Сати Овакимян

Было десять минут второго. Десять минут решили мою судьбу, навсегда разлучив меня с субтильным большевиком, лишив чуда сказочного поцелуя. Мне почти взгрустнулось, я почти расстроилась, но вдруг увидела, что прямо перед Мавзолеем понуро и задумчиво ходит сам Владимир Ильич. Сделала шаг навстречу, вижу – второй подошёл, потом к нему присоединились Сталин, Горбачёв и, как будто этого было мало, Иван Грозный и Екатерина тоже появились неподалёку. Делать революцию никто не хотел. «О времена, о нравы!» Пошла вперёд. Сталин фотографировался с китайскими туристами, проявляя крайнюю степень гуманизма и толерантности. Из-за дерева показался один из царей, как будто вышедший из копировальной машины, видимо, немного разомлевший после акта мочеиспускания, застегнул ширинку, отряхнул камзол и пробурчал вполголоса:

      «Мать вашу, китайскую, видишь ли, с товарищами фоткаться пришли», – и возмущённо удалился.

      Я тоже ушла. За одной станцией метро последовала другая. Здесь, устроившись на гигантских качелях, начала движение: вперёд – назад, небо – земля, Москва – Ереван, Москва – … Оп… Вместе с эскимо глотаю ноябрьский мороз, чтобы нейтрализовать внутреннюю боль. Слизываю постепенно тающее мороженое, оно стекает в ладонь ленивой, равнодушной рекой…

      Река… Широка и спокойна Москва-река. Серебристая поверхность порой так блестит, что превращается в гигантское зеркало, в котором видишь сам себя – в облике пышных кустов и длинноруких деревьев, в клочках облака, подчас даже в длинношеих новостройках. Дерево, прохожий, тень от здания, невозмутимо играющая с голубкой рыжая дворовая кошка, бросающиеся к летящим в воду хлебным крошкам утки с изумрудными шейками, мыльной водой омывающие подъезды от завтрашней грязи таджики, сгорающие от ужаса войны украинцы, запекающие ежедневную боль в пирожках узбеки, пахнущие жёлтым азербайджанские торговцы дыней, скрывающие тайны города в металле ключей, прошивающие подклад разноцветными нитями слёз и тоски армяне, улыбки и щедрая душа русских… всё, абсолютно всё стекает в реку. Река покрывает всё вокруг, но оставляет сушу на одной стороне. Река покрывает Нагатинский Затон. Мой полуостров. Мои руки в воде. Через воду мне передаются следы города, я тоже часть Москвы, которая умеет утекать…

      Спрыгнула с качелей прямо в Коломенское – к реке.

      Открыла смс от брата, представила радость сына, спрятанную под маской решимости тревогу родителей. Открыла: «Билеты куплены, где ты?»

      Колокола Казанского собора снова завели свою грандиозную беседу…

      Перевод с армянского Анны Варданян

      Попрошайка

      В этой части «Пятёрочки» обычно стоят раздатчики рекламных буклетов, а на той стороне располагаются невозмутимые, как стайка городских голубей, местные попрошайки. Кто-то играет на музыкальных инструментах, кто-то выпрашивает денег на еду, третий просто надеется на добрых людей…

      Снующие взад-вперёд посетители супермаркета, как правило, не проходят мимо, и в конце рабочего дня попрошайки