13 дверей, за каждой волки. Лора Руби

поправила монахиня.

      – Сестра Бертина, – таким же точно тоном повторила Фрэнки.

      Сестра, прищурившись, посмотрела на Фрэнки, пытаясь понять, не дурачит ли та ее. Фрэнки не дурачила, кто угодно мог понять, что она и правда хочет побыстрее уйти к Лоретте. Я это видела. Сестра Берт разрешила, а кроме того, вечер холодный, ужин только закончился, что ей еще делать?

      – Раз уж сестра Бертина разрешила, то я должна тебя отпустить. – Монахиня шагнула вперед; ее глаза горели, как угли. – Но не думай, будто я не спрошу ее, чтобы убедиться, не собралась ли ты прошмыгнуть самовольно.

      Фрэнки отступила назад, при этом стараясь быть достаточно храброй, чтобы стоять на своем.

      – Да, сестра.

      – Если обнаружу, что ты мне лжешь, ты пожалеешь, что повстречалась со мной.

      Глупые слова, потому что Фрэнки не знала ни одного сироту, который не пожалел бы о встрече с сестрой Джорджиной.

      – Да, сестра.

      Сестра Джорджина еще секунду или две удерживала взгляд Фрэнки, а затем ушла по коридору, словно какая-нибудь королева. Фрэнки ощутила зарождающуюся головную боль. Она поклялась себе, что, когда станет взрослой женщиной и обретет свой дом, она вернется сюда в красивом костюме, шляпке и туфлях в тон. И в белых перчатках. Найдет сестру Джорджину и расскажет ей все, что о ней думала: что сестра просто задира, не лучше тех мальчишек, что слоняются по улицам и отбирают сладости у малышей. И Фрэнки плевать, если придется до конца своих дней после каждой исповеди миллион раз повторять «Аве, Мария».

      – Почему так долго? – спросила Лоретта, когда Фрэнки наконец пришла в лазарет. – Утром я дочитала книгу и весь день умираю от скуки.

      Она почесала красную сыпь на лице.

      – Мне не разрешали прийти, – ответила Фрэнки. – А потом по пути сюда я наткнулась на сама знаешь кого.

      – Самая скверная монахиня во всем приюте, – заметила Лоретта.

      – И не говори. – Фрэнки огляделась, проверяя, не смотрят ли на них, и вытащила сверток. – Вот, это тебе.

      Лоретта взяла подарок и потрогала обертку. Фрэнки нарисовала на ней детей с ветрянкой.

      – Мне нравится, как ты рисуешь, – сказала Лоретта. – Спорим, когда-нибудь твои работы будут висеть в музеях?

      Фрэнки не представляла, каким образом лица с ветрянкой могут попасть в музей.

      – Так ты будешь разворачивать?

      – Не кипятись. – Лоретта развернула бумагу, стараясь не порвать, и ахнула, увидев, что внутри. – О, Фрэнки! Как ты это достала?

      – Есть способы.

      – Я могу съесть это за один присест, но не хочу, чтобы меня видели.

      Она оглянулась на медсестру Фриду и ее помощницу Беатрис, которые мерили температуру у других больных детей.

      Фрэнки подвинулась к подруге, заслоняя ее от медсестры.

      – А так?

      – Чудесно!

      Лоретта взяла из пакета сандвич с ростбифом и откусила, при этом закатив глаза чуть ли не на затылок. Фрэнки могла бы прихватить пирожных, но Лоретта предпочитала сладостям мясо. Еще лучше было бы достать тефтелей, но в приюте их не готовили