13 дверей, за каждой волки. Лора Руби

руку мясницким ножом.

      – Спасибо, – сказала Фрэнки.

      Лоретта подняла тарелку с теплой, как слюна, овсянкой, словно богатая леди, провозглашающая тост.

      – Не за что.

* * *

      Лоретта была права. Кухня оказалась огромной и забитой мясницкими ножами размером с топор. Кастрюли походили на ванны, а холодильники – на отдельные коттеджи, словно кухню построили для семьи очень голодных великанов. С десяток девочек драили кастрюли, крошили овощи, чистили картошку и помешивали какое-то варево. Была даже пекарня с огромными бочками, наполненными мукой, сахаром или порошком для пудинга, а также стеллажами для хлеба и пирогов. У Фрэнки слюнки потекли от одной только мысли о стеллажах, заполненных свежеиспеченными пирогами.

      Вся кухня, как объяснила заправляющая здесь пухленькая монахиня, делилась на отделы: для монахинь, младенцев, мальчиков и девочек.

      – Потому что, согласно диетическим ограничениям и рекомендациям, каждый отдел готовит и подает разную еду, – сказала сестра Винченца.

      Когда она говорила, из-под ее апостольника выдавливались мягкие подбородки, которые напоминали подходящее дрожжевое тесто.

      Сестра поставила Фрэнки в пару с девушкой постарше по имени Розали. Розали идеально подходила для работы на кухне: такая же крупная, как и вся здешняя утварь. Широкое румяное лицо, руки как молоты, на голову выше всех в кухне, включая сестру Винченцу. Фрэнки подумала, что, если бы не одежда, то Розали казалась бы такой же большой и прекрасной, как богини на картинах.

      – Меня прозвали Чик-Чик, – сказала Розали, когда сестра отошла.

      – За что? – поинтересовалась Фрэнки.

      Розали-Чик-Чик подняла левую руку: средний палец был короче остальных на фалангу.

      – Отчикала, – пояснила она. – Кровь залила все мясо, которое я резала.

      – Мясо выбросили?

      – Ты с луны свалилась? Промыли, и стало как новенькое. – Она усмехнулась. – А кончик пальца так и не нашли. Наверное, он попал в рагу.

      – Вот почему у рагу такой ужасный вкус, – сказала Фрэнки. – Слишком много пальцев.

      Чик-Чик дружески хлопнула девочку по голове.

      – А ты нормальная, Фран-чес-ка.

      – Фрэнки, – поправила она, но Чик-Чик уже шла к кладовке.

      – Иди сюда, покажу, где хранится рис и еще всякая ерунда.

      Вскоре Фрэнки поняла, что сестра Винченца имела в виду под «диетическими ограничениями». Монахини получали хорошую еду потому, что они монахини; младенцы получали хорошую еду, потому что они младенцы; а всем остальным давали отбросы.

      – Значит, так, Фран-чес-ка. Эй, ты слушаешь? Будем готовить рис. Это делается так: берешь одну из больших кастрюль… – Чик-Чик схватила за ручку огромную черную кастрюлю и сунула под кран, чтобы наполнить водой. – Вот, смотри теперь, какая тяжелая.

      Фрэнки попыталась поднять кастрюлю и чуть не уронила.

      Чик-Чик рассмеялась.

      – Нормально, ты привыкнешь. Скоро станешь такой же здоровой, как я.

      – Вряд ли, – усомнилась Фрэнки. – Ты больше моего отца.

      Она надеялась, что не обидела девчушку,