Не зови меня больше в Рим. Алисия Хименес Бартлетт

облапошивала стариков. Ее нашли дня через три, и в участке она быстренько раскололась – как орешек, только скорлупки в разные стороны полетели. Но одну вещь она наотрез отказалась признать: что Сигуана убил ее напарник. Версия Джульетты звучала довольно странно: мол, в тот раз в дом старика явился вместо Киньонеса – и по уговору с последним – некий итальянец, которого она никогда прежде не видела. Этот самый итальянец и нанес Сигуану удар по голове. Такая вот жалкая попытка защитить своего любовничка.

      – А что с ней было дальше?

      – Я, конечно, читаю скорее, чем вы, но до этого еще не добрался.

      Я стала быстро вести поиски в своем компьютере, пробивая дорогу в дебрях юридических документов, и через четверть часа узнала, как сложилась судьба Джульетты. Вот что я вслух зачитала Гарсону:

      Джульетта Лопес была приговорена к небольшому сроку заключения, так как не она убила Сигуана (она физически не могла нанести удар такой силы), не имела намерения это сделать и ранее не была судима. По приговору ей предстояло провести в заключении четыре года – в тюрьме Вад-Рас, но отсидела она только три из них и была освобождена досрочно. Считается, что она перевоспиталась, так как закончила в тюрьме курсы дизайна интерьеров.

      Гарсон громко расхохотался:

      – Чего-чего? Дизайна интерьеров? Это надо же! В самый раз для такой девицы! Руку даю на отсечение: она увлеклась этим самым дизайном, пока обчищала квартиры стариков. Думаю, у бедолаг-то вкус был ужасный, вот она и решила помочь им исправить положение.

      – Нечего издеваться! А вдруг в тюрьме хоть раз кого-то и вправду удалось перевоспитать?

      – Еще бы! О чем и я толкую. А нашу Джульетту, надо полагать, взяли на работу в королевский дворец – чтобы она занималась там комнатами маленьких инфант.

      – Может, хватит чушь молоть?

      – По-моему, так чушь – это верить, что такая птичка, как Джульетта Лопес, проведя три года за решеткой, переменила и образ жизни, и образ мыслей.

      – Мало же вы верите в род человеческий.

      – А вы?

      Я немного помолчала, допила свое пиво, вздохнула и наконец сказала:

      – Да и я не очень-то верю, если честно. Но справедливости ради надо допустить и такую возможность. Есть ведь люди, которым судьба с самого рождения не дала никаких шансов, никаких надежд на достойную жизнь. И если вдруг они понимают, что перед ними забрезжил иной путь, что можно начать учиться, что кто-то готов помочь им… Они способны этой помощью воспользоваться, я уверена.

      Гарсон пожал плечами, помолчал, подумал, несколько раз фыркнул и потом изрек:

      – Кто же будет спорить.

      – А как сейчас отыскать эту девушку? В бумагах нет ее нынешнего адреса.

      – Адрес должны знать в тюрьме. Надо бы туда заглянуть.

      Я рассматривала свои руки, взвешивая то, что собиралась произнести.

      – Знаете, что я вам скажу? Тут есть чем заняться. Слишком много концов торчит отовсюду.

      – А я придерживаюсь ровно противоположного мнения.