Не зови меня больше в Рим. Алисия Хименес Бартлетт

чрезвычайно выгодным видом спорта они занимались почти два года, и знаете, сколько заявлений поступило в полицию? Ни одного! Кто бы мог подумать, правда?

      Я слушала его, широко раскрыв глаза, и даже ни разу не моргнула. Тут он от души расхохотался и продолжил:

      – Это даже любопытно! Преступления совершаются только потому, что мы, люди, именно такие, какие мы есть. Ну сами подумайте, какой идиот попрется в полицию, чтобы всему свету стало известно, что он развратничал и его обобрали до нитки, проведя как мальчишку. Представьте себе, сидят его внуки и обсуждают: “Наш-то дедуля решил было поблудить, так дамочка вместе со своим котом стырили у него все – вплоть до вставной челюсти”.

      Я решительно одернула его:

      – Могли бы обойтись и без столь живописных картинок, Фермин, и вообще, говорите потише!

      – Сами же сказали, что детей Маркоса здесь сегодня нет!

      – Но я-то здесь! И подобные отвлечения вряд ли свидетельствуют о вашем хорошем вкусе.

      Но моему помощнику было плевать на мои эстетические принципы, он продолжал смеяться, словно ничего смешнее этой истории в жизни не слыхал. Однако меня он окончательно сбил с толку: контраст между юридическим языком документов, которые я перед этим читала, и манерой выражаться Гарсона, не слишком пристойной, мешали мне уловить нить событий.

      – А почему этот далеко не бедный фабрикант пользовался услугами столь жалкой девицы? – задала я риторический по сути своей вопрос.

      – Ну, вы даете, инспектор! Можно подумать, из пеленок еще не выползли! Существует такая вещь – называется извращение. И есть типы, для которых половина удовольствия заключается именно в том, чтобы опуститься как можно ниже, изваляться то есть в самой что ни на есть грязи. Понятно излагаю?

      – Понятно-то оно понятно! – поспешила я ответить, прежде чем он продолжит объяснение на своем более чем простом и доступном языке. – Только ведь это не объясняет, почему его убили.

      – А я знаю почему, но буду молчать как рыба, пока не дадите мне чего-нибудь поесть. Хотите узнать – читайте всю эту чертову прорву бумаг, которая лежит перед вами.

      Тут уж расхохоталась я. Потом встала и принесла бутерброды с овощами и безалкогольное пиво. Гарсон встретил меня с распростертыми объятиями.

      – Ну вот! Теперь заморим червячка! – воскликнул он, но тут же, глянув на поднос, с подозрением поинтересовался: – А это что еще такое?

      – Бутерброды с помидорами, перцем, спаржей и майонезом. Все очень легкое и питательное. Не хочу, чтобы тяжелая пища помешала нам трудиться со стопроцентной отдачей.

      – Да нет, я про выпивку: безалкогольное пиво? Не хочу вас обидеть, инспектор, но безалкогольное пиво противоречит моей жизненной философии. Лучше уж выпить воды из-под крана, если на то пошло. Я отказываюсь пить кофе без кофеина, есть продукты Light, курить сигареты с низким содержание никотина… Это все равно что признаться в своем пороке и показать всем, что ты намерен исправиться!