Не зови меня больше в Рим. Алисия Хименес Бартлетт

с большим трудом удавалось выводить его из себя. А жаль.

      – Ну, не сердитесь, Фермин! Я предлагаю вам познакомиться с одной вдовушкой. И руку даю на отсечение: как только она вас увидит, у вас появится еще одна пылкая обожательница.

      – Да хватит уж, хватит вам! – услышала я его ворчание, и он продолжал что-то недовольно бормотать, пока надевал пальто и пока мы с ним выходили на улицу.

      Было свежо, сухо, солнечно, и мне захотелось увидеть в этом добрый знак Провидения, хотя, пожалуй, и единственный. Надо признать, что энтузиазм, с которым я поначалу отнеслась к этому делу, понемногу улетучивался. Работенка нам предстоит адова – и это впечатление с каждым часом только усиливалось. К тому же аргументы судьи в пользу возобновления расследования сейчас уже не казались мне столь обоснованными. Какие-то подозрения, какие-то факты, которые плоховато увязывались друг с другом, рыхлые намеки… И при этом ни одного стоящего довода, который бы указывал хотя бы на то, что есть, есть впереди четкие пути, обещающие привести нас к истине. Я постаралась взять себя в руки – когда приступаешь к чему-то новому, надо твердо верить в успех, иначе поражения не миновать. Впрочем, может быть, эта вдовушка…

      Она жила в красивой мансарде в районе Сарриа. Нас она встретила весьма любезно и ничуть не смутилась, хотя я разглядывала ее, кажется, слишком нахально. Ей было около сорока, как я знала из материалов дела. А теперь стало ясно – и тут мне помогла интуиция, – что раньше она была просто красавицей. Да и сейчас оставалась красивой. Рассмотрев ее как следует, я отметила про себя, что еще один предрассудок был побежден реальностью. Ожидая увидеть женщину с внешностью вульгарной и яркой, как обычно изображают тех, кто выходит замуж за стариков исключительно ради денег, я ошиблась. Росалия Пиньейро была одета со вкусом, макияжем пользовалась умеренно, держалась и вела себя безупречно. Она пригласила нас в довольно милую гостиную, а когда мы сели, предложила кофе.

      – Я очень рада, что вы вновь взялись за расследование. Уверена, что на этот раз убийца Адольфо будет найден, – заявила она, и в лице ее на краткий миг вспыхнула решительность.

      – А вы с самого начала не верили в то, что преступление совершил Абелардо Киньонес?

      – Когда сразу после убийства этот самый Киньонес сбежал и его не могли отыскать, все казалось очень логичным: он проник в квартиру с целью грабежа, убил хозяина, хотя делать этого не собирался, естественно, испугался и постарался скрыться. Но, когда через два месяца и его нашли убитым в Марбелье, такая версия перестала быть для меня столь уж очевидной.

      – А почему вы в то время не стали добиваться продолжения расследования?

      – Понимаете, инспектор, я очень болезненно все это переживала. Когда убивают кого-то из твоих близких… Мне трудно найти подходящие слова… Это самое необычное, что может случиться с человеком. Кроме того… – Она понизила голос и опустила глаза. – Обстоятельства смерти сеньора Сигуана были очень унизительны для меня, надеюсь, вы понимаете. Я мечтала только об одном: чтобы этот дурной сон закончился и меня оставили в покое.

      – Тогда